Люсиль покачала головой.

— Даже представить себе трудно, — прошептала она.

Затем она снова прокричала:

— Харольд, кто там пришел?

Старик стоял на пороге, осматривая мальчика — маленького, бледного, с веснушками и густыми космами волос. На нем была спортивная майка старого образца и потертые джинсы. Глаза ребенка сияли от радости и облегчения. Они не выглядели спокойными и безразличными — в них вибрировала жизнь и дрожали набежавшие слезы.

— Кто, с четырьмя ногами, произносит «Бу»? — спросил мальчик ломающимся голосом.

Харольд неуверенно прочистил горло.

— Я не знаю, — ответил он.

— Корова с насморком!

Прежде чем старик успел отреагировать на шутку — похвалить или опровергнуть ее, — ребенок обнял его за талию и, рыдая, закричал:

— Папа! Папочка!

Харольд едва не упал. Он прижался спиной к дверному косяку и, подчиняясь давно бездействующим отцовским инстинктам, погладил голову мальчика.

— Тише, — прошептал он. — Тише.

— Харольд? — позвала Люсиль.

Отвернувшись, наконец, от телевизора, она вдруг поняла, что на пороге ее дома происходят странные события.

— Харольд, что случилось? Кто там с тобой?

Ее муж облизал пересохшие губы.

— Это… Это…

Ему почему-то хотелось сказать «Джозеф».

— Это Джейкоб, — наконец произнес старик.