Фил, мой кореш другой, спросил: «Это чё им, мать ее, свадьба?»

(Предки Томми милые были людишки – такие цивилы.)

И мы пошли на прием…

Там был виноградный какой-то напиток и сандвичи на закуску.

– Чё за дерьмо? – удивился мой кореш Фил.

– «Зарекс»[42], – сказал я. – Я его еще по СММ хорошо запомнил.

– А это чё за херня? – полюбопытствовал Фил.

– Союз молодых методистов, – вздохнул я. —

Я его десять лет посещал. Однажды, прикинь, даже

Нарисовал им плакат Ноя с его ковчегом.

После сандвичей с «Зарексом» предки Томми ушли домой,

Мне казалось, там они будут рыдать безутешно…

В те далекие дни я понятия не имел, что значит – терять ребенка, —

Теперь, полагаю, мне это чувство яснее. Хоть мои все живы (пока).

Когда предки Томми свалили, мы попилили в дом номер 110 по Норт-мэйн.

Врубили стерео. Я надыбал какие-то записи «Grateful Dead».

Грейтфулов я ненавидел люто – любил повторять: мол, тогда благодарен буду

Джерри Гарсии, когда сам он покойничком станет[43]

(что впоследствии оказалось не так), —

Но Томми любил их.