Ага, увидел! Скинул автомат, прицелился!

Не стреляет. Просто дает понять, патроны дорогие на такое тратить. И понимает, что не попадет.

А вон и дымы – это сам Канаш. С паровозов электричество получают…

Несмотря на то, что Канаш был местом откровенно бандитским, меры к обороне города предприняли немалые. Силами рабов и техникой прокопали сплошной ров, отвели туда воду из реки и поставили еще колючку. Зомби точно не пройдут, монстры тоже – ни те ни другие не могут плавать, тонут сразу.

На канаву положили стальной пролет. Пускали по одной машине.

Мы остановились перед пролетом, там на той стороне стояла пара вагончиков и БРДМ – но понятное дело, для понта, если только у них кого с армии или ВВ нет. Дежурства не было нормального, а на ту сторону послали пацаненка, стремящегося. Лет пятнадцать.

Я, кажется, уже говорил, что блатных не люблю.

Увидев наши машины и особенно пулеметы, парнишка малость притух, сразу было видно, – но опустить себя и город перед своими, возможно смотрящими из окна, было недопустимо. Потому подошел он бодро.

– Кто такие? Куда подходите?

– «КамАЗ», – назвал один из возможных вариантов я.

– А не гонишь? – прищурился пацан. – Так-то на погона похож.

– Гонят говно по трубам, – сказал я, – сдерни, пока не огреб. Кто у тебя автор[53], гони его сюда, в темпе.

Пацан решил, что возможности его вести с нами диалог исчерпаны, и побежал на ту сторону к вагончику – за старшими. Я переглянулся с Сомом, тот кивнул.

Сомяра развел по понятиям – отдали сто патронов 7,62*39 и прошли. Даже дешево – за две машины и столько рыл со стволами…

Дальше был мрак…

В смысле, базар – вокзал типа, если привык к такому – то не страшно уже. Но в таких местах ты кожей чувствуешь, что упорешь косяк или просто проявишь слабость – и на тебя кинутся все.

Не блатных в городе нет. Только бабы да шестерня – это те, кто прислуживает блатным, их можно узнать по рваной одежде и повадкам забитой собаки. Любой может сделать что угодно, единственно – потом придется тереть с хозяином.

Через каждые три дома – какая-то забегаловка, подчас самая примитивная. Около нее – машины, даже без топлива, сидят на корточках мэны, музыка играет. Возраст самый разный – от засиженных стариков до совсем еще шпаны. Большинство – лет двадцать, тридцать. Повадки почти у всех – сидявые.