ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

А жизнь — только слово.

Есть лишь любовь, и есть смерть.

Эй, а кто будет петь, если все будут спать?

Смерть стоит того, чтобы жить.

А любовь стоит того, чтобы ждать.

Они вышли рано, чтобы быть на болоте засветло. По лесу шли молча. То ли наговорились ночью, то ли берегли силы для более важных дел, а пустые разго-воры изматывают хуже любого пути…

Иван шагал, погруженный в себя, шагал по наитию, зная, что на этот раз придет к цели. Ева вселила надежду, но он понимал: стая сильна и не захочет те-рять хозяина. Значит, будет нелегко. И с каждым шагом становилось страшнее. Особенно за Еву.

Болото показалось внезапно, открывая глазу серо-зеленые пустоши с хол-миками кочек и остовами сгнивших деревьев. Запах гнилой воды забивал ноздри. Иван двинулся вдоль топи. Как назло, набежавшие тучи закрыли солнце, но дождь не собирался, и ветер не беспокоил гладь водяных ям.

Ева молча шла следом, а Иван думал о ней чаще, чем о себе. Какое счастье, что она с ним, что он не один и идет не сдаваться, а побеждать. Все сложилось в его голове. Встреча с Александром Евгеньевичем, странный порыв бросить все и уехать в Белоруссию, где его ждал человек, знающий о его беде и готовый по-мочь… Все это наполняло Ивана удивительными и противоречивыми мыслями о предопределенности и судьбе.

— Иван, давай отдохнем, — сказала Ева. — Я устала.

Он остановился и снял с плеча сумку. Они взяли немного еды и, похоже, на-стало время перекусить. Тем более, что они почти у цели.

Иван расположился на раздвоенной у земли березе, Ева набрала сучьев и уселась на них — трава и мох были влажными, как губки.

— О чем думаешь? — спросила она.

— Я думаю о них. Вдруг стая не послушает меня? Я боюсь за тебя, Ева! — при-знался Иван.

— Не бойся, — сказала она. — Чему быть, того не миновать. Знаешь, я слукавила тогда…

— Когда?

— Я сказала: хорошо, если умеешь колдовать, если знаешь больше, чем простые люди. Это не так. Я поняла это быстро, сразу после того, как бабушка передала мне свой дар. Сначала я радовалась, гордилась, что не такая, как все. А потом по-няла, что любой дар — это и проклятье. Не потому, что за него приходится рас-плачиваться… А потому, что часто не знаешь, чем…

Иван взглянул на нее. Он понимал. Ева протянула бутерброд. Иван покачал головой: