Мальчик выбрался из Дворца с полными пригоршнями перепелиных яиц и шоколада, снова нашел девочку у кованых врат – от холода её щёки покраснели. Он ничего не сказал ей, но они улыбнулись друг другу и рассмеялись, как старые приятели. Он нетерпеливо протяну руки к её глазам, чтобы закрыть их.

– До свадьбы ещё много часов, – возбуждённо сказал он. – Давай узнаем, как паучиха сменила профессию!

Девочка сомкнула веки и подняла подбородок; её дыхание в прохладном воздухе превращалось в туман.

– У меня ушло много дней, чтобы добраться до Округа, – начал мальчик. – Восемь ног не делают дорогу короче, а я ведь очень-очень маленькая…

Сказка Портнихи (продолжение)

Сказка Портнихи

(продолжение)

В те времена в Округе имелось местечко, которое с первого взгляда можно было принять за церковь: резная дверь и фрески на плафоне, а на скамьях сидели в каком-то смысле прихожане. В нефе, на помосте, напоминавшем алтарь, размещались прялка и ткацкий станок. Окна сияли восхитительным разноцветьем, но это была не церковь, и женщина, стоявшая между прялкой и ткацким станком, не была жрицей.

Это был дом Ксиде, которая даже восьмилапой паучихе казалась удивительной и гротескной. Рук у неё было столько же, сколько у меня лап, и все неустанно двигались: на каждом из сорока пальцев виднелось кольцо из окаменевшего дерева или простого серого камня, и для каждого пальца нашлась игла, напёрсток или шнур, веретено или педаль, отрез ткани или кружевная лента, турнюр или корсет из китового уса, кисточка или запонка. Ксиде была точно колесо или вихрь, я её испугалась. На скамьях стояли кедровые ящички, в каждом сидел шелкопряд, деловито выплетающий нить. Волокна тянулись над спинками до самого алтаря, через медные миски, до краёв наполненные красками всевозможных оттенков, и к ней. Время от времени шелкопряды поглядывали на свою хозяйку с тем немым обожанием, на какое способны слепые черви, и, убедившись, что богиня их не покинула, выделяли ещё немного драгоценной влажной нити.

Я миновала ароматные ящички, невидимые и незаметные, и приблизилась к Ксиде, чьё лицо сияло в вихре рук, а белые, как паутина, волосы были туго стянуты на затылке. Я смотрела, как она ткёт, и мои лапы подёргивались в такт её движениям; хотели сами коснуться ткани, сотворить такое же чудо из хлопка и шёлка. Я была в восторге, не могла отвести глаз.

На помосте в тот момент стояла женщина с очень длинным и очень аристократическим носом. Ксиде на моих глазах ткала вокруг неё красное платье, отбирая шёлк из рядов с кедровыми ящичками и превращая его в ткань быстрее, чем я могла уследить. Под растущим платьем женщина была нагая; приподняв руки, она придерживала длинные чёрные бусы, чтобы те не оказались вплетёнными в шелестящую юбку.