– Ты дашь мне перо? – вдруг спросила Гнёздышко, обратив на меня прищуренные глаза и прикрывая их рукой от солнца.

– Зачем? О чём таком ты можешь попросить меня, что бы я не сделал это в тот же миг?

– Я хочу быть уверена в том, что смогу позвать тебя, когда пожелаю и будет нужно.

– Просто позови, и я приду. Разве я не вскакиваю, когда ребёнок плачет?

Гнёздышко рассмеялась. Мне не понравилось, каким сухим и надломленным стал её голос, точно хворост.

– Даже если так.

Я задумался. Солнце было яркое и красное; безжалостное южное солнце, которое я теперь хорошо знал.

– Я никому бы не отдал ни одного пера, кроме тебя, – тебе я отдал бы их все. Более того, я бы отдал своё пламенеющее сердце, вложил его горящим в твои ладони.

Я изогнул длинную шею и на миг поймал солнце в эту странную живую петлю; мы вместе сияли. Затем я выдернул одно длинное перо из хвоста и позволил ему, увенчанному каплей крови, упасть в морщинистые руки Гнёздышка.

И знаешь, что? Мне совсем не было больно.

Сказка о Клетке из слоновой кости и Клетке из железа (продолжение)

Сказка о Клетке из слоновой кости и Клетке из железа

(продолжение)

– Утром она исчезла, словно её и не было, и я остался один на своей колокольне, с голодной дочкой, которую нужно было кормить. – Фонарь потрепал волосы девочки огромным крылом. – Я назвал её Утешение, ибо в этом её суть: она утешила мою боль от пустого гнезда, боль от потери моей гусыни.

Утешение плакала, её маленькие плечи жутко вздрагивали, голова была опущена.

– Я думала… я думала… думала, что я твоя, – прошептала она.

– Ты моя, тыковка!

– Нет, я думала… думала, что я на самом деле твоя. Ты родился из дерева, но ты – птица. Мантикора рождается из фрукта, но на него не похожа. Молодой дракон выглядит в точности как девушка. Я думала… думала, что я – Жар-Птица. Что однажды раскрою крылья и полечу вместе с тобой, так близко к солнцу! Я думала, в этом мире дети не похожи на родителей. И я такая же.