— Шутка. Не все же тебе одному меня на вшивость проверять.

Теплые пальцы задержались на спине, осторожно пересчитали позвоночки поясничного отдела. Человек перекатился на бок, навис над умрюнцем, все еще уткнувшимся лицом в ковер, поцеловал в плечо влажно и тепло. Лизнул за ушком, поморщившись от запаха краски — не зря же только что из парикмахерской. И вдруг оказался распят под обманчиво изящным телом.

— Моя очередь, — возвестил Глеб и поцеловал.

— Только не забудь, что у меня нет природной смазки, в отличие от некоторых, — хрипло пробормотал в потолок Павел, когда Глеб оторвался от вылизывания его рта.

— Помню, — хрипло отозвался умряк и резко встал на ноги, легко утягивая за собой любовника. Да уж, что называется, силы — немерянно.

Они переместились в спальню. Дюшка уже вторую неделю как переехал в соседний подъезд к Роману. Так что спальня отошла Глебу. Правда, тот регулярно порывался по привычке проводить дневные часы в чулане, но если его заставал за этим делом Велесов, то непременно на пинках загонял в спальню, мотивируя тем, что не сыновне это дело в кладовке прозябать.

Глеб нашел у Павла в кармане смазку, которую тот таскал, как сам признался, чисто на всякий случай. Например, как этот. И растянул по всем правилам. Не зря они много общались с Санькой, по опыту друга Глеб имел представление о том, как это происходит у людей.

Получилось еще круче, чем в первый раз. Медленно и запоминающееся. Но не сказать, что без борьбы. Когда Павел вдруг осознал, что подмахивает, как последняя блядь, это всколыхнуло в пограничнике дух противоречия, и они с Глебом покатились по кровати, перевернувшись. Так тренированный Павел оказался сверху, верхом на умряке и уж тогда-то дал жару. Да такого, что Глеб, забывшись, расцарапал ему бедра и долго с упоением зализывал глубокие царапины, пока тот, основательно обкончавшись, уже остывал, раскинувшись на кровати в позе морской звезды.

Потом умряк ушел куда-то. Павел даже не сразу это понял, так его разморило после самого офигенного секса в этой проклятой жизни. Он только собирался отправиться на поиски беглеца — а то, понимаешь, закрались сомнения, не решил ли этот сучонок его кинуть, так сказать в назидание за недавнюю подставу, — как где-то на полу, забытый в наспех сдернутых джинсах, затрезвонил мобильник.

Звонил отец.

— Да, командир, — по-военному четко выдохнул Павел в трубку.

— Ты там обратно еще не собираешься, а то твои ребята меня тут измором взять решили

— Уже нет. Я… — Начал Павел и осекся, не зная, как признаться. Он был взрослым, состоявшимся мужчиной, но слишком привык скрывать от всех свою самую страшную тайну. Особенно, от отца.