Они все это видели, а затем Мики взобрался на вершину Мачковой скалы. Оттуда через едва заметные отверстия бросил веревку длиной около тридцати метров. Затем он снова вошел в пещеру, в которой его ждала семья. В задней части пещеры была яма шириной двадцать метров, а глубину ее никто никогда не измерял. Люди когда-то бросали туда камень размером с голову и прислушивались. Слышался только жужжащий звук, пока камень рассекал воздух, но он никогда не ударялся о стены, и, в конце концов, терялся и звук от разрезания воздуха. Бросали горящие факелы, смоченные в смоле, которые на некоторой глубине, вероятно, из-за недостатка кислорода гасли. Поэтому пещера всегда вызывала страх у многих людей. С передней стороны этой пропасти был камень высотой один метр. На нем была веревочная лестница, которая спускалась на восемь метров в глубину. Вниз по этой лестнице дед спустился и в стене пропасти прибил пару металлических клиньев. Веревка, которая свисает с верхней части пещеры, была отмечена узлами, чуть ниже которых были привязаны хорошо обработанные деревянные перекладины. Они служили людям, которые пересекали пропасть как на стуле: если они перелезали на внутреннюю сторону, то садились на нижнюю перекладину, а если они хотели вернуться, то садились на верхнюю. Те же клинья и те же веревочные лестницы были и на другой стороне пропасти. При перелете веревка со свода доставляла пассажира до клиньев, где человек должен был просто протянуть руку, чтобы схватить клин, и без проблем залезал по восьмиметровой лестнице и таким образом переправлялся на другую сторону пропасти. Так Мики перешел на другую сторону и там спрятал тетради. Все видели, что он принес тетради в пещеру, но не знали, где оставил.

Мики знал, что пока тетради в безопасности, и ему, и его семье ничего не угрожает. Пока они выходили, он убрал веревки и с одной, и с другой стороны, вернул трос в тайное место и присоединился к семье. После завершения всех дел они отправились навестить родственницу Миляну. Ей было около пятидесяти лет. Постоянная работа и тяжелая жизнь оставила следы на ее лице и теле. Мозолистые руки знали любую крестьянскую работу, а писать не умели. Еще маленькой девочкой Миляна осталась без отца, жила с матерью и двумя братьями. Тогда в деревнях было много парней и многие из них хотели, чтобы она стала им спутницей жизни. В молодости девушка отвечала, что она еще ребенок и есть время выйти замуж, а позже, когда старший брат уехал жить в город, а младший заболел неизлечимой болезнью, Миляна решила, что пока не время, лучше помочь своей матери и больному брату. После его смерти, а это было через три года после смерти деда, и она, и мать были в состоянии апатии. На сороковой день приехал ее старший брат и остался у них на неделю. Остался бы и подольше, но не мог из-за работы. Он ее из апатии вытащил, а мать продолжала все так же. Это была уже не жизнь, а пытка. Много раз она видела, как мать разговаривала с мертвым сыном, как будто он был жив. Когда она ее урезонивала, та ее убеждала, что на самом деле разговаривает и что он вовсе не умер. Это был дополнительный удар по ее нервам, потому что ни она, ни самая современная медицина не принимают что-то подобное. Врачи таких людей направляли для лечения, лишая привычного окружения и отдаляя их от самых близких родственников. Если бы наука оказалась в состоянии продолжить изучение этой сферы, то ученые пришли бы к поразительным результатам, потому что не только она видела такие изображения, но так общались несколько тысяч человек в течение одного года. Тогда это никто не исследовал, и сегодня этому придается мало внимания, таким образом, одна сфера, которая может поднять человечество на новую высоту, из-за недостатка изучения остается закрытой. Это состояние длилось более двух лет. Многие родственники и друзья, которые приходили к ним в гости, видя поведение матери, сваливали вину и на ее плечи. Они говорили, что и она будет похожа на свою мать. Так из-за злых языков и о ней пошел слух, а она об этом не подозревала. Она боролась как только могла, чтобы помочь матери, а они этим злоупотребляли и заклеймили ее. После смерти ее матери никто из парней не хотел свататься за исключением нескольких вдовцов, которых она не хотела видеть. Так она осталась старой девой или синим чулком, как раньше называли девушек, которые не были замужем.