Бернсайд выходит в коридор и направляется к холлу, оставляя за собой кровавые следы. Поскольку он должен пройти мимо сестринского поста, секатор он засовывает за пояс и прикрывает сверху рубашкой. Над стойкой на сестринском видны дряблые щеки, очки в золотой оправе и жидкие волосы старой карги Джорджетт Портер. Могло быть и хуже, думает он. С тех пор как она влетела в М18 и застала его в чем мать родила мастурбирующим посреди комнаты, Джорджетт Портер трясет, когда она сталкивается с ним.
Она бросает на него короткий взгляд, усилием воли подавляет дрожь и возвращается к прерванному занятию. Наверное, вяжет или читает глупый детектив, в котором кот раскрывает преступление. Берни приближается к стойке, подумывая о том, чтобы познакомить секатор с физиономией Джорджетт, решает, что не стоит зря тратить силы и время. Добравшись до стойки, заглядывает за нее и видит, что в руках у Джорджетт книжка, как он и предполагал.
Она подозрительно смотрит на него.
— Ты сегодня роскошно выглядишь, Джорджи.
Она бросает взгляд в коридор, в холл и понимает, что придется разбираться с Берни самой.
— Вы должны быть в своей комнате, мистер Бернсайд. Уже поздно.
— Не суй нос в чужие дела, Джорджи. Я имею право на прогулку.
— Мистер Макстон не любит, чтобы пациенты бродили по другим корпусам, так что, пожалуйста, оставайтесь в «Маргаритке».
— Босс еще на месте?
— Думаю, да.
— Хорошо.
Он поворачивается и тащится к холлу, когда она кричит вслед:
— Подождите!
Он оглядывается. Она встает, на лице тревога.
— Вы не собираетесь тревожить мистера Макстона, не так ли?
— Скажешь еще слово, и я потревожу тебя.
Одна ее рука поднимается к шее, и наконец она замечает кровь. Подбородок отваливается, брови взлетают.
— Мистер Бернсайд, в чем у вас шлепанцы? И штанины? Вы так наследили.
— Не можешь, значит, молчать, да?
Насупившись, он возвращается к сестринскому посту. Джорджетт Портер прижимается к стене, и прежде чем понимает, что ей надо бежать, Берни уже стоит перед ней. Она отрывает руку от шеи и выставляет вперед, в надежде, что его это остановит.