Ну да. И никогда не увидела бы Эдем. Пусть даже сквозь решетку ворот.

– Это не по правилам! – взвился Люцифер.

– Да, не по правилам, – буркнул кто-то из сопровождавших его.

– Не по правилам, – подтвердил Леонид. – Не по старым правилам. Мы установим новые. – Он встал на колени. Снизу вверх посмотрел на Машу. – Больно?

– Что? – не поняла она. – А, ты про рану? Да, болит.

– Ты сядь, не стой. Садись вон на свою куртку. Рану зажми рукой. Здесь этого вполне хватит.

– А ты? Ты что собираешься делать.

– Узнаешь. Ну что, ты согласна?

– Да, – выдохнула Маша, осторожно усаживаясь на брошенную в снег куртку и, как сказал ей Леонид, кладя ладонь на рану. – Согласна.

– Вот и хорошо, – пробормотал Леонид и начал молиться.

Он знал, что его молитва будет услышана. Иначе и быть не могло. Он знал, что, когда Господь выполнит его просьбу, колокол Монсальвата вновь начнет преследовать его. Он знал также, что стоит Маше войти в замок и коснуться колокола – он начнет звучать и для нее. Он помнил, что когда-то колокол Монсальвата чуть не свел его с ума.

Оставалось лишь надеяться, что вдвоем жить с этим будет хотя бы чуточку проще.

Ведь если от любви до ненависти всего один шаг, то и от ненависти до любви – ровно столько же.

Они сидели за столиком в небольшом кафе. Пили кофе: Леонид – черный, Маша – со сливками.

– Лоэнгрин, – сказала Машенька.

– Что?

– Ничего. Просто учусь произносить твое имя. Оно такое необычное. Лоэнгрин… Лоэнгрин… Кстати, а какой он, Монсальват?

– Красивый, – улыбнулся Лоэнгрин. – Очень красивый. Сама увидишь.

– Надеюсь, – она улыбнулась в ответ. – Просто… Я с трудом представляю себя в роли рыцаря добра.