Стоящие на другом берегу неспешного вязкого потока раскаленной лавы!

Де Мариньи был поражен в самое сердце. Он резко затормозил за спиной Вождя, который остановился на мокром и скользком ледяном полу в каких-то десяти шагах от сочащегося потока каменного расплава. Лава вытекала из-под низкой сводчатой арки в правой стене тоннеля, пересекала его под прямым углом и уходила в такую же арку слева. Ширина потока была около сорока футов, поверхность лавы была покрыта рыхлой дрожащей коркой пемзы, по которой постоянно шли трещины. Из трещин с шипением вырывался пар, а то и жадно облизывался язык красного пламени.

На другом краю лавового потока, небрежно прислоненные к груде обломков и щебня, стояли Часы Времени, возле их основания валялся скомканный летающий плащ де Мариньи. От раскаленной лавы волнами поднимался жар, и очертания Часов дрожали в нагретом воздухе. Де Мариньи с тоской смотрел на них, понимая, однако, что ему никак их не достать. Он шагнул вперед, словно не замечая обжигающего ноги жара.

— Как думаешь, насколько эта корка твердая, — оглянувшись через плечо, спросил он Вождя. — Выдержит ли она меня?

— Даже не думай, — ответил Силберхатт, поймав его за плечо. — Смотри!

Он выпростался из плотной меховой жилетки, раскрутил ее над головой и зашвырнул в поток лавы. Жилетка упала в середину, ярко вспыхнула бахрома по краям, и рыхлая окаменевшая пена тут же провалилась под весом одежды.

Полет жилетки Силберхатта навел де Мариньи на новую мысль. Он облизал пересохшие губы и снова повернулся к Вождю, воскликнув:

— Помощники Армандры! Если они смогут поднять мой плащ и перетащить сюда…

Теперь заинтересовался и Вождь, отблеск надежды сверкнул в его глазах, и он хлопнул де Мариньи по плечу.

— Точно! — воскликнул он и начал оглядываться по сторонам, задрав голову. Но тщетно он всматривался в насыщенный сернистыми парами воздух — вокруг не было никаких признаков присутствия маленьких ветерков.

— Их нет? — разочарованно спросил де Мариньи, не в силах поверить глазам. — Тогда где же они?

При его словах Вождь дернулся, будто очнувшись от шока. Когда он посмотрел на друзей, те снова увидели в его глазах тревогу.

— С тех пор как мы прилетели на Дромос, я не связывался с Армандрой, — сказал он. — Я не хотел, чтобы она побежала нас спасать, если мы попадем в беду, и будет лучше, думал я, если она останется в неведении. Но сейчас она все равно идет сюда — ее вызвали эти чертовы лживые ледяные жрецы. И вероятнее всего, она уже совсем рядом. Иначе почему ее друзья-ветерки оставили бы нас?