— Нашел время вспоминать об этом! — простонал Том, схватившись за сердце. — Я только начал как следует расслабляться…
— А на каком факультете вы учитесь? — поинтересовалась Нэнси.
— Инженерной психологии. Но я бы с радостью сменил эту тему, — тут же добавил Том. — Лучше спой нам что-нибудь, ладно?
Нэнси ничего не имела против. Она покорно пожала плечами, сходила за гитарой и исполнила негритянский спиричуэлс «Цена надежды». Тому очень понравилось ее пение, он внимательно наблюдал за выражением лица девушки, и она все сильнее восхищала его своей искренностью и романтизмом. От Хэнка не ускользнул восторженный взгляд Тома, и это подействовало на него раздражающе. Ведь они с Томом ехали в Лодердейл не просто так, а на самую настоящую оргию. И в их планы не входило цепляться к какой-то одной-единственной малолетке. Хэнку стало очевидно, что если Том потеряет голову из-за этой девицы — а к этому все и шло, — то так прекрасно начавшееся путешествие просто пойдет коту под хвост: Хэнк останется один, без пары, и все свободное время будет вынужден бродить в одиночестве по пляжу и знакомиться с первыми попавшимися красотками. А в большинстве своем, что самое ужасное, все незнакомки окажутся, конечно же, белыми. И хотя Хэнк изо всех сил старался держать себя в руках, его просто бесило, что по какой-то нелепой случайности он может так вот запросто потерять своего лучшего друга.
Нежно перебирая струны гитары, Нэнси заканчивала последний куплет спиричуэлс:
«Кто назовет цену вере Христовой Бедных на смерть обречет: Сразу богатые Божье Слово Скупят на сто лет вперед…»Голос Нанси затих с последним аккордом, она прислонила гитару к дереву и села к костру, весьма довольная собой. Теперь ее интересовало мнение слушателей. Она была абсолютно уверена, что Тому ее песня понравилась, но вот что скажет Хэнк — это еще вопрос…
— Нэнси… Ты пела просто восхитительно! — искренне признался Том.
Она улыбнулась и поблагодарила его, чувствуя, как гордость начинает распирать ее грудь.
— А я считаю, что ты не имеешь никакого права петь песни о рабах, — сердито буркнул Хэнк.
— Да перестань, Хэнк! — огрызнулся Том. — Не надо заражать нас своей паранойей.
Хэнк окинул Тома холодным взглядом и прикурил обычную сигарету вместо очередного «косяка».
— Это кто из нас страдает паранойей?.. Уж во всяком случае, не я. Я просто выразил свое мнение: белая девушка не должна петь песни чернокожих рабов. — Он пытался казаться хладнокровным и, запрокинув голову, выпустил подряд несколько колечек дыма. — Ведь не белые, а именно темнокожие страдали в свое время в этих местах. И вдруг белая девица, вроде твоей Нэнси, начинает делать вид, будто разбирается в чувствах, заложенных в нашей духовной музыке.