Переглянувшись, незваные гости медленно двинулись к центру комнаты, ступая на носочках и пытаясь балансировать, как будто шли они по тонкому канату. За ними оставались широкие следы в пыли.

— Не похоже, чтобы здесь было золото, — проворчал Хвали, нагибаясь и зачерпывая ладонью горсть пыли и облака.

Парчовые портьеры, развешенные повсюду, явно не скрывали за собой тайников. Столики на низких ножках были заставлены кувшинами и пустыми блюдами, но все было серым, как в затхлом и унылейшем в своей обыденности сне. Кованые светильники на длинных витых ножках напоминали согбенных горем вдов, а торчащие из центров мозаичных узоров на стенах металлические подсвечники — руки, просящие подаяния.

— Погляди…  — восхищенно произнес Джан. — Кровать покачивается, будто на волнах!

И правда, кровать легонько ходила из стороны в сторону, как лодочка на водах спокойного озера. Балдахин трепетал, и с него вниз на подушки и перины сыпался серебристый водопад — должно быть, отворив двери, чужаки запустили какой-то механизм, и спальня приготовилась к достойной встрече, как она полагала, хозяина — она ожила, и даже кровать затанцевала, сбрасывая с бархатных сводов пыль.

— Покачивающаяся кровать, — перекривил друга весьма удрученный и потому очень ворчливый гном. — Лучше бы здесь были перекочевывающие сапфиры. Перекочевывающие в мои карманы!

— Это же сколько он сюда не заходил, раз здесь так пыльно!

Откинув голову на затылок, Джан с любопытством разглядывал высокий потолок, затянутый плотной темной тканью. Ткань подрагивала и шевелилась, как будто под ней по сводам ползали какие-то большие насекомые. На сетчатую стойку в углу был надет доспех, покрытый серым налетом: размеры его выглядели весьма внушительно — было очевидно, что по молодости Алон-Ан-Салем отличался довольно крупным телосложением.

— Правду говорят: великий визирь, да прохудится под ним облако, никогда не спит. Достаточно…  — Гном развернулся, чтобы уйти. — Зря только тащились в эти дальние коридоры! И шума не подняли, и золота не намыли…

— Да, незадача…  — подтвердил Джан и направился было к выходу, но тут дернулся, как от укуса, и резко обернулся.

— Что? — удивился Хвали, глядя на друга.

— Что вот это такое?

Джан Ферах-Рауд глядел на то, что вначале показалось просто высоким комом пыли. Но нарушившие сонное течение застывшей жизни этого места чужаки, сами того не желая, привели в движение серые рассыпчатые волны, которые постепенно несколько изменили свои очертания, обнажая прятавшиеся до того под ними вещи. В центре комнаты на три фута над уровнем пола высился пьедестал, обточенная колонна красного мрамора с тонкими разводами прожилок. На ней стоял некий предмет, накрытый черной бархатной тканью, — судя по всему, клетка.