Только это бесполезно. Ты не сможешь меня остановить. Ты не сможешь их остановить!

— Успокойся, дорогая…

— Не волнуйся. Вы думаете, мне есть дело до того, что они делают со мной для того, чтобы я могла пойти с ними? Я не боюсь. Я знаю, что не могу идти такой, как сейчас. Я знаю, что они должны меня изменить.

Есть определенные места, которые они посещают. Ты бы пришел в ужас, если бы я рассказала тебе. Но я не боюсь. Ты говоришь, что я больна и безумна, не отрицай этого. Тем не менее, я достаточно здорова, достаточно в своем уме, чтобы встретиться с их миром. Это вы все слишком больны, чтобы вытерпеть все это.

Авис Лонг теперь плакала; тонкий, пронзительной голос маленькой девочки находящейся в гневе.

— Мы с тобой завтра покинем этот дом, — сказал Мейсон. — Мы уедем. Мы поженимся и будем жить долго и счастливо — как в сборниках старых сказок. Проблема в тебе, юная леди, в том, что ты не хочешь взрослеть. Вся эта глупость о гоблинах и других мирах…

Авис закричала.

Мейсон проигнорировал ее.

— А сейчас я закрою это окно, — заявил он.

Авис продолжала кричать. Пронзительно завывала на одной ноте, когда Мейсон поднялся и закрыл круглой стеклянной створкой черный провал окна. Ветер сопротивлялся его усилиям, но он закрыл окно и повернул защелку.

Затем ее пальцы вцепились в его горло сзади, и ее крик ворвался ему в ухо.

— Я убью тебя! — взвыла она. Это был вопль разъяренного ребенка.

Но сила в ее когтистых пальцах не могла принадлежать ребенку или истощенному болезнью человеку. Он боролся с ней, тяжело дыша.

Затем внезапно доктор Клегг появился в комнате. Блеснул приготовленный шприц и опустился вниз сверкающей серебряной искрой, погружаясь в плоть.

Они отнесли ее обратно к кровати и укрыли одеялом. Оставив открытым лишь усталое лицо спящего ребенка.

Теперь окно было закрыто.

Все было в порядке, когда двое мужчин потушили свет и на цыпочках вышли из комнаты.

Ни один из них не сказал ни слова, пока они не спустились вниз. Мейсон тяжело вздохнул.

— Так или иначе, я заберу ее завтра отсюда, — пообещал он. — Возможно, все было слишком грубо: я вернусь сегодня вечером и разбужу ее. Я был не очень тактичен. Но что-то в ней, что-то в этой комнате напугало меня.

Доктор Клегг закурил трубку.