Подобно тому, как благочестивые имеют свои молельные дома, где они могут собираться и открыто проповедовать Евангелие, так и сатанинское отродье должно быть отстроило свое собственное богомерзкое святилище. Остается только найти его и наведаться туда, чтобы уничтожить. И тогда силы зла будут рассеяны, а дьявольская лапа отринута от земли.

Недавно до меня дошла весть об одинокой деревне, там, где черный северный лес надвигается на пустынный берег, — о Рудсфорде. И тут меня осенило: конечно, должно быть, это и есть то самое искомое средоточие греха!

Я тотчас тронулся в путь, чтобы уничтожить его, и никуда уже не сверну. Ибо Господь со мною и с вами, и ничто нам не угрожает. Нет, друзья мои, мы отправимся дальше и сделаем то, что должно быть сделано. И пока наша задача не будет исполнена, я слышать больше ничего не хочу о том чтобы вернуться.

С этими словами Гидеон благоговейно воздел Библию и взвев левой рукой курок пистолета, для пущей убедительности направил его на проводников. Когда таким образом те удостоверились в серьезности его намерений, то больше не стали протестовать. Затем Годфри приказал им идти прямо по тропе в сгущающуюся ночь. Гидеон, несмотря на браваду, почувствовал, как внутри все буквально сжалось от страха, ведь он прекрасно знал, какая опасность ему грозит. Собственно, этот ночной лес пугал его почти так же сильно, как и проводников, и в душе он никак не мог найти себе места, одновременно с этим чувствуя, как лихорадит круп у его лошади. Но при нем все еще была Библия и благодатные молитвы, а потому чтобы хоть как-то разрядить обстановку он зажег новый фонарь и протянул одному из паскуантогов, шедших впереди.

Неожиданно они наткнулись на прогалину посреди леса. Здесь, под беспокойным небом, тускло освещенным хмурой луной, Гидеон Годфри и двое его спутников стали готовить ночлег. О том, чтобы добраться до Рудсфорда этим вечером не могло быть и речи, и дикари, казалось, испытали странное облегчение, когда Гидеон приказал остановиться и привязал коня. Паскуантоги молча собрали сухие дрова для костра и развели его на индейский манер у основания каменной пирамиды в центре поляны. Затем последовала короткая трапеза из солонины с кукурузным хлебом [11], бывших содержимым одной из вместительных седельных сумок проповедника. Лошадь, накормили и напоили из найденного проводником в сумерках ручья, а затем вновь привязали к деревцу на краю прогалины. Они почти ни о чем не говорили, любое оброненное слово, казалось, тонуло в огромном, безмолвном омуте наползающей ночи. Паскуантоги, улегшись на свои одеяла, принялись тревожно молиться Владыке Маниту. Гидеон, не глядя на них, одиноко сидел при свете фонаря с пистолетом на коленях и Библией в руках, тихим убежденным голосом читая предание об Иегу, охотнике на ведьм. Некоторое время спустя он закрыл книгу и положил ее под голову вместо подушки. После чего загасил фонарь, и кругом воцарилась тьма. Вместе с ней на проповедника сразу навалилась тревога и он еще долго боролся с нею, лежа под зловещим покрывалом из черноты. Гидеон стойко молился, призывая сон. Так прошла долгая ночь, и вот наконец неспешный свет зари стал разгораться в кронах гигантских деревьев.