Почему так рыдает и борется? Потому что… он не мог выбраться!

Осознание этого поразило его. Он отчаянно боролся, чтобы вскрыть гроб. И гроб был запечатан. Он откинулся на атлас, слыша, как слабый шорох его савана смешивается с его прерывистым дыханием в контрапункте чистого ужаса. Колфакс попытался успокоиться. Здесь было душно, кислород почти закончился. Как долго он пролежал здесь?

Как долго он лежит здесь — вечность? Эта мысль была ужасна по интенсивности мучений. Его окровавленные пальцы потянулись, чтобы поскрести неподвижную крышку гроба, прижавшуюся к его телу поцелуем смерти. Гвозди крепко держали крышку. Их загнали тяжелым молотком, который запечатал гроб, и утвердил его гибель.

— Нет!

Крик сорвался с его губ, нарушив тишину. Он должен быть спокоен. Нужно расслабиться, подумать. Отныне это был вопрос времени. Каждое мгновение драгоценно. Это вопрос жизни и смерти. Смертельная борьба. Кто-то оказался очень умен. Ему нужно быть умнее. Кто же это сделал? Теперь это уже не имело значения. Проблема состояла в том, чтобы изменить положение дел — до того, как оно изменит его самого. Прибитый гвоздями гроб. Его ногти бессильны против стальных гвоздей. Сталь. Сталь против стали. Его ремень!

Потные руки поползли вниз, к талии. Да, он носил пояс, с металлической пряжкой. Но снять его в тесноте гроба было трудно. Эта пытка не шла ни в какое сравнение с агонией, которую испытываешь, выдергивая гвозди стальным поясным языком. Он работал медленно — несмотря на свои отчаянные усилия быть быстрым — расшатывая дерево вокруг гвоздей, щепку за щепкой. Наконец он выдернул гвозди прямо над головой. Теперь можно толкать крышку руками, головой и плечами. Он тяжело вздохнул. Спертый воздух обжег его тело болью. Крышка гроба не сдвинулась с места. Еще один удар.

Безрезультатно — но у него закружилась голова, он почувствовал жжение в груди и, задыхаясь, упал на спину. В горле застрял комок. Предсмертный хрип?

Всеми фибрами своего существа Стэнли Колфакс рванулся вверх. Окровавленные пальцы сжались, растянутые запястья напряглись, сведенные судорогой плечи вздрогнули. И крышка гроба поднялась — в гроб посыпалась земля.

Колфакс извивался, как червяк под потоком обломков. Он поперхнулся, почувствовав ужасный запах разложения в ноздрях.

Его пальцы тянулись вверх. Влажные рыхлые комья поддавались под руками, и он неистово зарывался вверх. Потом начался кошмарный подъем. Стэнли Колфакс словно стал кладбищенским червем, что ползает в земле под надгробиями. Липкое, гнилое зловоние смерти окружало его, и сырая земля сыпалась на его борющееся тело, когда он пробивался на поверхность.