— Саймон Маллот убил их? — в голосе Гвен отразился ужас.

— Да. Он был влюблен в мою маму много лет назад. Она не вышла за него замуж из-за его размеров. Поэтому после моего рождения он убил ее.

Гвен замолчала, но только на мгновение. Клайду показалось, что она к чему-то клонит. Она воспользовалась психологическим преимуществом над мальчиком, и теперь ловко давила на это.

Она повела себя по-матерински, собственнически — женщина, занятая вечной проблемой овладения мужчиной.

— Как Маллот убил ее? — спросила Гвен.

Роджерт не колебался с ответом.

— Он сделал это куклами. Он делал кукол и крестил их, а затем втыкал булавки в их сердца. Он обещал показать мне как это делать. Он же волшебник.

— А я и не знала. — Гвен старалась сохранять спокойствие.

— Вот почему он усыновил меня. Он собирается сделать меня своим учеником. Он научит меня всему, что знает о магии. Он говорит, что, поскольку моя внешность нормальна, я могу стать волшебником лучше, чем он, если буду правильно обучен.

Мальчик говорил так, как будто стать учеником колдуна было самым обычным делом. Гвен попыталась подыграть его беззаботности.

— Тебе нравится эта идея? — спросила она.

Роджер нахмурился.

— Нет, не совсем, — признался он. — Есть некоторые вещи, которые он хочет, чтобы я делал, вещи, которые вызывают у меня кошмары, и я не буду этого делать. Я люблю играть со своими игрушками здесь, но он всегда заставляет меня брать уроки в своей лаборатории. И когда он наконец позволяет мне играть, он дает мне игрушки, которые мне не нравятся. Я не буду держать их здесь.

— Нет?

— У него есть одна книга… картинки в ней двигаются. Они двигаются, как люди, и делают странные вещи. У тебя голова болит, когда ты смотришь на них, но он хочет, чтобы я их изучал.

Иногда играем. Не с конструктором, а с маленькими домиками, лодками и вещами, сделанными из воска. И он заставляет меня читать отрывки на латыни. Иногда у меня внутри все трясется от того, как они звучат. Когда я говорю их правильно, тени на стене меняются, и однажды я увидел, как шевелятся стены. В следующем году он собирается взять меня на встречу. Он называет это шабашем, и я должен встретиться там с кем-то и подписать книгу кровью. Думаешь, будет больно, когда они уколют мне палец и возьмут кровь? Надеюсь, что нет, потому что я все равно не хочу идти. Лучше бы он не заставлял меня делать такие вещи.

Гвен выглядела бледной и потрясенной. Картина, которую она сложила из этих детских откровений, была ужасна по своим последствиям.

— Он не позволяет мне играть с другими детьми, — сказал мальчик. — Он держит меня здесь взаперти. Время от времени, для особого удовольствия, он позволяет мне играть с моими настоящими игрушками в этой комнате. В прошлом месяце я усердно учился, и он обещал сделать мне подарок. Все, что я захочу. А вчера вечером, в магазине игрушек, я попросил тебя. Вот как я тебя достал.