Но боли она не чувствовала. Или не желала ее чувствовать. Хватит.

— А-а-а-а! — отбивалась она от сотен слизистых щупалец с яростью Валькирии.

Элиза не знала, кто такие Валькирии. Но отец так называл ее. Она надеялась, что это что-то… хорошее…

Бордул разорвал ей одежду, сорвав единственную блузку в этом мире. Кровь стекала по ее груди, капала с набухших сосков. Мерзкое щупальце лезло слишком глубоко, под юбку…

Бордул словно бы издевался. Одним из своих мерзких отростков он сорвал с нее кружевные трусики и со склизкой настойчивостью натирал ее женское естество.

Очередное щупальце обвило грудь, сильно сжало.

Элизиума зашипела, вцепилась зубами в мерзкий отросток. Почувствовала на языке вязкую субстанцию, непроизвольно проглотила.

В глазах потемнело…

Слишком много крови она потеряла.

Бордулу не понравилось, что его кусают. Огромное щупальце взмыло вверх, замерло, целясь острым навершием в сердце Элизиумы.

Она закрыла глаза.

Хорошая смерть. Достойная.

По крайней мере не от отвращения в постели с гоблином.

Свист ветра, и щупальце оказалось в…

… когтистой руке.

Элиза открыла глаза и увидела улыбающегося синеволосого… кого-то. Он сидел на заледенелом обрубке щупальца и держал в руке истекающую слизью конечность твари. Отбросил ее в сторону.

— Ты… ты…

— Не узнаешь папу? — оскалился он рядом острых клыков.

Тварь взревела тысячами глоток демонов. Элиза едва сдержалась, чтобы не закричать в ответ. Она успела только моргнуть, как оказалась на крыше одного из домов, далеко от чудовища.

Странно, но боль прошла. Она с трудом нащупала свою лопатку и почувствовала, что кровь перестала течь.