– Помоги мне встать на ноги, – приказал я солдату. – И, кстати, как тебя зовут?

– Том Андерсон, сэр. Держитесь за мою руку. Вот так…

Я вцепился в рукав солдата и с большим трудом поднялся на ватные ноги. То, что я увидел, заставило мое сердце сжаться. Почти все вагоны нашего эшелона были сброшены с рельсов и лежали на боку. Часть из них выглядели так, будто какой-то великан лупил по ним огромной дубиной. Паровоз был искорежен и окутан облаком дыма и пара. Рядом с вагонами лежали солдаты и офицеры моей дивизии – мертвые и раненые. Уцелевшие, словно сомнамбулы, бродили вдоль вагонов с выражением ужаса на лице.

А «птиц» над нами больше не было – но где-то за нами раздавались взрывы. Так что, наверное, и другие поезда разделили нашу участь…

– Сэр, смотрите! – воскликнул Том Андерсон, указывая дрожащей рукой куда-то вбок. – Боже праведный, что это!

Повернув голову, я увидел, что через вытоптанное пшеничное поле к нам приближаются странные повозки. Причем двигались они сами по себе, но дыма от паровых котлов у них я не заметил. Ничего подобного я раньше не видел, но, как я понял, эти механизмы были явно военного назначения.

Я насчитал пять таких повозок. Двигались они довольно быстро, издавая рычание, подобное рычанию диких зверей.

Один из офицеров схватил ружье и начал стрелять в эти повозки. Но, видимо, пули их не брали. Они продолжали свое движение. Потом на одной повозке закрутилась какая-то круглая штука, издали смахивающая на каску средневекового пехотинца. Из нее торчало нечто похожее на пушку, точнее, там была пушка и еще одна палка. Эта палка оказалась орудием – из нее забило пламя и загремели выстрелы.

Неподалеку от нас громыхнул взрыв. Потом еще один, и еще… Офицер, который стрелял в орудийную повозку, был отброшен выстрелом в сторону. Он лежал на земле, обливаясь кровью.

С другой повозки прозвучал выстрел из большой пушки. Бомба попала в концевой вагон, который выглядел почти неповрежденным и из окна которого несколько солдат стреляли в приближающиеся к нам ужасные повозки. Взрыв в щепки разметал вагон.

– Это дьявол! – неожиданно завопил один из солдат.

Раздались крики ужаса, и даже те храбрецы, которые пытались оказать сопротивление и сохранить подобие воинской дисциплины, впали в панику. Бросив оружие, они пустились наутек. Я с ужасом закрыл глаза. Все было кончено. Моя дивизия как организованная военная сила перестала существовать. Можно было попытаться собрать солдат, но повести их в бой мне вряд ли бы удалось.

Ноги мои ослабли, и я опустился на землю. Все, что происходило дальше, мне запомнилось как кошмарный сон. Откуда-то появились люди в серых мундирах и гражданской одежде, которые стали сгонять моих уцелевших солдат, словно волки стадо овец. Сопротивления им никто не собирался оказывать. Ко мне подошел человек, одетый в странный пятнистый мундир, который что-то спросил у меня. Что именно – я понял лишь со второй или третьей попытки. Военный на довольно неплохом английском языке спросил – сдаюсь ли я и готов ли предложить сложить оружие солдатам и офицерам моей дивизии. Я устало кивнул головой. Это, пожалуй, был единственный способ сохранить им жизнь. Да и вообще, из всего, что я сегодня увидел, можно было сделать лишь один вывод – войну мы проиграли.