26 (14) ноября 1878 года. Росс, Калифорния. Храм Святой Троицы на территории крепости
– Имаши ли, Викторе, произволение благое и непринужденное и крепкую мысль пребывати в законном браке с женою сею Аксиниею, юже зде пред тобою видиши?
Я чуть поклонился отцу Евгению и ответил:
– Имам, честный отче.
– Не обещался ли еси иной жене?
На самом деле да, была у меня невеста – там, в будущем. Вот только перед самым началом похода она мне объявила, что, мол, сегодня ты есть, а завтра нет, а мне нужен спутник жизни, который всегда со мной. Впрочем, мне уже рассказала соседка, что к ней захаживал некто, пока я пребывал в командировках, но я не верил. Тогда я сокрушался по этому поводу, зато сейчас сказал абсолютно честно:
– Не обещахся, честный отче.
Отец Евгений повернулся к Аксистоваки, чья смуглая красота как нельзя лучше сочеталась с белым платьем, сшитым местной умелицей, и задал ей те же вопросы.
После чего последовал возглас:
– Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа!
Нас поставили на рушник, подаренный нам матушкой Наталией, и началось собственно венчание – и короны, которые держали над нашими головами, и кольца, и все как положено. Я поймал себя на мысли, что некогда ушедшая из этих мест Русь вернулась, и нигде это не было так заметно, как именно здесь. Стены храма, еще недавно замшелые после стольких лет запустения, были ныне заново остроганы рубанком, и кто-то уже нанес на них грунтовку для будущих росписей. Иконостас сломали золотоискатели, но его восстановили, и шесть привезенных с Камчатки икон – две панели Благовещения на царских вратах, архангелы Михаил и Гавриил на архангельских и Богоматерь и Христос между вратами – уже находились на своих местах. На двух деревянных подсвечниках горели восковые свечи из самого что ни на есть натурального воска, распространявшего медвяный аромат по храму.
В Росс я прибыл около двух месяцев назад. За время американского владычества Калифорния, столь прекрасная своими ландшафтами, превратилась в царствие беззакония. Среди золотоискателей, толпой хлынувших в эти земли в сорок девятом году, оказалось множество воров и бандитов, сгонявших других с мест добычи, а нередко и убивавших их. Они же занимались закабалением, а то и резней местных индейских племен; впрочем, и те, кого обратили в неофициальное рабство, умирали сотнями.
Когда-то давно соседи-американцы (и новые эмигранты, такие как швейцарец Зуттер, ставший в Америке Саттером) снабжали индейцев Росса огненной водой и оружием, обещая им, что, когда русские уйдут, у них начнется хорошая жизнь. Вместо этого их заставили мыть золото и делать всю грязную работу для новых хозяев, убивая всех, кто отказывался работать либо пытался бежать, а нередко и просто так, для устрашения остальных или просто из спортивного интереса. Когда золото более или менее иссякло, почти всех оставшихся краснокожих перебили, а другие остались на положении рабов. И это в новообразованном штате, с энтузиазмом поддержавшем борьбу с рабовладельцами на юге, где не было и близко тех зверств, которые происходили здесь.