22
22
— Мистер Биндрис, — сказал Гэри Селдон, протягивая руку для приветствия, — я так рад возможности видеть вас. Вы очень добры, что согласились встретиться со мной.
— А почему нет? — дружелюбно отозвался Тереп Биндрис. — Я вас хорошо знаю. Вернее сказать, я хорошо знаю
— Это приятно. Следовательно, вы слышали о психоистории.
— О да, какой интеллигентный человек о ней не слышал. Не скажу, конечно, чтобы я что-то в ней понимал. А кто эта юная леди с вами?
— Моя внучка Ванда.
— Какая красавица, — причмокнул Биндрис и почтительно поклонился Ванде. — Но рука у вас, милочка, по-моему, тяжелая, а?
— Вы преувеличиваете, сэр.
— Не думаю, не думаю… Ну, прошу садиться, и скажите мне, что я могу сделать для вас.
Биндрис сделал широкий жест, указывая на два удобных широких кресла, стоявших у письменного стола. И кресла, и сам украшенный резьбой стол, и широкие двери, которые разъехались при приближении гостей, и сверкающий выложенный обсидиановыми плитами пол кабинета Биндриса — все было роскошное, восхитительной, тонкой работы. Но Биндрис на этом роскошном фоне выглядел совсем невыразительно — маленький, желтолицый. С первого взгляда в нем никак нельзя было признать одного из крупнейших финансовых воротил Трентора.
— Мы пришли к вам, сэр, по совету Императора.
— Императора?! Вот как?!
— Да. Он нам помочь не сумел, но сказал, что, может быть, нам сумеет помочь такой человек, как вы. Вопрос, конечно, упирается в деньги.
— В деньги? — нахмурился Биндрис. — Я вас не понял.
— Видите ли, — сказал Селдон, — почти сорок лет психоисторию финансировало правительство. Однако времена меняются, и Империя теперь не та, что была когда-то.
— Да, это я знаю.
— У Императора денег, для того чтобы поддержать нас, нет, и даже если бы они были, ему пришлось бы обратиться за утверждением субсидии в парламент, а там бы этот вопрос не прошел. Поэтому он посоветовал мне обратиться к бизнесменам, у которых пока еще есть деньги и которые могут раскошелиться на благое дело.
Наступила длиннющая пауза. Наконец Биндрис сухо проговорил: