— Мне хочет посоветовать что-то торговец уже без города и почти без страны? — поморщился Кай. Жажда опять начинала рвать ему глотку.

— Точно так, — снова кашлянул торговец. — Во-первых, советую тебе найти в какой-нибудь лавке пергамент лапани. Да хорошенько рассмотреть, какими буквицами он заполнен. Это важно, парень. Ну а во-вторых, никогда не прячь ничего и сам не прячься там, где спрятался бы любой. Вот захоти я тебя разглядеть, лучшего места и придумать бы не смог. Да, вверху лестница, чтобы пыль не сыпалась в блюда, хозяин трактира даже приказал натянуть холстину над столом, но все равно паршиво есть, когда кто-то топчется над головой. Зато места тут почти всегда есть. Тебя никто не видит, ты видишь всех. Конечно, если умеешь видеть всех. Тогда видишь.

— И что же ты увидел? — спросил Кай.

— Увидел кое-что, — вытащил из-под кожуха и нацепил пояс с широким ножом в кожаном чехле торговец. — И уж поверь мне, мы тоже не остались незамечены.

— Мы? — не понял Кай.

— Я спать, — твердо сказал торговец. — Приятного вам, так сказать, явствования. Когда мир рушится, каждый оставшийся час нужно употребить с наибольшей пользой. Сначала поесть. Потом, к примеру, поспать.

И, уже выйдя из-под лестницы, обернулся.

— Здоровяк, у которого из-под куртки торчит хурнайский жилет и ножны меча, а также топорщится арбалет под полой, высматривает тебя, парень. Или ее, — повел глазами торговец. — Уже высмотрел. Кивнул двум хиланцам, что сидят за столом слева от входа. На ближайшие два-три часа — это самая главная для вас новость. Я — спать. Через два-три часа вся эта братия напьется, будет топать ногами, орать песни, драться. Тогда уже не поспишь…

— Что скажешь? — спросила Каттими, когда ламенец скрылся, а затем и отметился скрипящими ступенями над головой.

— У него только нож, — заметил Кай. — Ветхая одежда. Но камни настоящие. Наверное, снял с кого-то. И глаз точный. Тот, что в хурнайском жилете, стоит у дверей и воротит голову в сторону. Двое в пяти шагах от него тоже ведут себя так, словно у них шеи вывихнуты.

— За мной или за тобой? — спросила, застыв, Каттими.

— Ешь, — твердо сказал Кай. — Ешь, а там увидим, — и повторил с интересом: — Значит, мир рушится?

Двое поднялись с мест, когда встали Кай и Каттими. Здоровяк в хурнайском жилете, не торопясь, двинулся за спутниками, двое так же медленно зашагали ко второй лестнице.

Кай пропустил вперед Каттими, поднялся на второй ярус, затем на третий, двинулся по узкому коридору. Давно уже ему не приходилось снимать комнату в такой громадине, в той же Туварсе в гостинице у Наххана тоже было три этажа, но куда там Туварсе до столичного Хилана. Более полусотни дверей, и каждая отмечена буквицей. Пять дверей, поворот, длинный коридор, едва освещенный парой тусклых ламп, чуть слышный скрип пола, приглушенный пиршественный гул. Когда они прошли до середины, Каттими сбросила с плеча лук, выдернула из тула стрелу и натянула тетиву. Та фыркнула еще в пустом коридоре, но через мгновение пронзила гортань показавшемуся из-за угла здоровяку. Загремел на досках взведенный арбалет, с щелканьем вошла в стену коридора сорвавшаяся с арбалета стрела, и уже через секунду Каю пришлось отбивать мечом брошенный в него нож с другой стороны коридора. И еще один нож, который летел в бедро или живот, как вдруг бежавший к нему и мастерски метавший ножи человек споткнулся и упал в пяти шагах. В спине у него торчал уже знакомый широкий нож. В конце коридора стоял ламенский торговец. Перед ним лежал еще один стрелок с арбалетом.