— Перед схваткой или перед смертью? — Ее глаза снова налились слезами.

— Тихо.

Он приобнял девчонку, прижал к себе, взял из ее пальцев браслет, повертел его в руках, поводил пальцем по убористой лапаньской вязи.

— Интересно, что для колдовства используется именно этот язык и это письмо. Есть ведь какая-то причина? Кстати, последнее слово в заклинании ведь всегда имя заклинателя?

— Точно так, — согласилась Каттими.

— Тогда это не Истарк, — заметил Кай. — Другое слово. Как пишется Истарк на лапани, я запомнил.

— У тебя хорошая память, — хлюпнула носом Каттими. — Это имя действительно не Истарк. Но я его тоже слышала. Асва.

— Асва? — поразился Кай. — Что же получается, один из двенадцати на стороне Пустоты?

— Почему один? — удивилась Каттими. — А разве меч Хары отняли у тебя не слуги Тамаша?

Кай сел, натянул на плечи одеяло. Пригляделся к огню лучины. Волоконца дерева истлевали в пламени, изгибались, горячими точками падали на песок.

— Надо идти в Гиену.

— Разве Асва не в Парнсе? — не поняла Каттими.

— Может быть, и в Парнсе, — пожал плечами Кай. — Но надо идти в Гиену. Хотя бы для того, чтобы увидеть, что там. Мы не должны пропустить этот город. К тому же осада тати — это, может быть, еще и не Пагуба. Тати не раз осаждали Гиену. Это единственный город, который граничит с землями тати.

— Все деревни вольных, каждый поселок, каждый хутор — граничили с тати, — воскликнула Каттими. — И что же? Мы посетим и их?

— Ну ты же знаешь, о чем я говорю, — рассмеялся Кай и тут же стал серьезным. — С того берега Хапы пахнет дымом и смертью. Боюсь, что эта Пагуба уничтожила Вольные земли.

Каттими задула лучину, приоткрыла полог палатки, чтобы выгнать дым, нырнула под одеяло, прижалась к охотнику.

— Неужели ты не понимаешь, что этот самый Пангариджа, а значит, и Истарк, и уж тем более Тамаш могут раздавить нас с тобой, как двух мелких букашек?

— Понимаю, — кивнул Кай. — Понимаю, что могут, но не понимаю, почему не давят. Но кое-что чувствую. Знаешь, так выходит, что вот эти двенадцать, даже если кое-кто из них служит Пустоте, все вместе они против нее. Когда-то они были богами, потом обратились в пепел. Но память-то не растеряли. Они помнят, кем были. Чувствуют, кем стали. Я все еще не знаю, чей замысел исполняю, да и исполняю ли его, но тот, кто отправил меня по городам Текана, он против Пустоты. Да, пустотники уверяют, что я служу ей. Значит, они хотят мною воспользоваться. А я не должен им это позволить. Вот и все.

— Как ты им не позволишь? — не поняла Каттими.

— Я постараюсь не доводить до этого, — вздохнул Кай. — Но воин, который не хочет жить с позором, всегда может умереть с достоинством.