Гиены больше не было. Серая крепостная стена, хоть и стала неровной и обгрызенной по верхнему краю, еще тянулась вдоль каменного уступа, но самой крепости не стало. Только слабый дым поднимался над отгоревшим пожарищем. И слободок не было. И «сумасшедшего моста». Поэтому колонны тати и одурманенных людей шли прямо через крепость. Переходили через каменный узкий мост, выбирались на тракт и двигались на юг. А на утесе, над незамерзающим водным потоком, сидел на лошади в золотом колпаке Аиш и время от времени прикладывался к золотому рогу, извлекая из него заунывный, шевелящий на коже волосы вой.

— Нас могут увидеть, — заметил Кай слишком далеко выехавшей на выступ витка горной дороги Каттими.

— Склон крутой, — ответила девчонка. — Если и ринутся в погоню — не заберутся. А по ленте дороги тут более трех лиг. У нас отдохнувшие, здоровые лошади, а у них лошадей я вообще не вижу, только под Аишем. Повозки тянут мейкки. Пустотников в небе нет.

— Ты что-то задумала, — понял Кай.

— Скажи, — прищурилась девчонка, к которой словно стала возвращаться ее былая бодрость, — почему нет никого на восточном тракте?

— Это просто, — процедил Кай. — Земли кусатара восточнее Гиены. И все или почти все поселки гиенцев восточнее Гиены. Немногим тати, что обитали на склонах Западных Ребер, нет нужды переходить через Бешеную. А с севера дороги сюда пока нет. В начале зимы перевал у Парнса очень тяжел. Да и Хастерза запирает его с северной стороны. Там маленькая, но очень хорошая крепость. И мугаи — не гиенцы. Даже палхи с великим трудом могут с ними совладать. Самая короткая дорога на юг — через Намешу.

— Значит, нам с той стороны пока ничего не может угрожать? — заключила Каттими. — Сколько отсюда до моста через Бешеную?

— Два дня пути, — сказал Кай, наклонился, погладил по шее лошадку. — Или день. Но эту дорогу я знаю. Пройду по ней даже с закрытыми глазами.

— Ты знаешь, что нужно делать, — сказала Каттими.

Отсюда, с витка горной дороги, до стоявшего на утесе колдуна было не менее трети лиги. Чуть более трехсот шагов по прямой. Можно было различить даже блеск золотых шнуров и множества амулетов, украшающих одежду Аиша. Был отчетливо различим каждый изгиб рога в его руке. Только причудливая вязь заклинания казалась неразличимым узором, но Кай помнил, что последний завиток ее, имя, располагался в самом тонком месте — между губами и сжимающей рог ладонью.

Кай слез с лошади, взял ружье, подошел к обрыву, лег на снег, положил ружье на заледенелый камень, приготовил лучшие заряды. Остаток из запаса, переданного ему еще Шарни. Холодный ветер то налетал порывами, взметая снежную пыль, то затихал. И в перерывах между порывами ветра Аиш подносил к губам рог и дул в него.