И, не сговариваясь, набросились друг на друга. Жадные вздохи, жадные руки, жадные-жадные поцелуи. Кое-как добрались до уборной, закрылись на швабру, стали одним целым. В отсутствие темноты, когда всё, что должно быть скрыто, открылось жадному влюблённому взору, Славка «вскипел» слишком быстро, но потом, отдохнув несколько минут в уютных объятьях Читы, старательно исправился.

На следующий день его и Дядька направили на уборку придворцовой территории. После лютой грозы работы в парке было много, но Славка был этому только рад. А на закате Чита снова пришла, уже не скрываясь — разрешили. Вдвоём они улизнули от Дядька и насупившегося Аркаши на конюшню, где запах сена и желания, смешиваясь, кружили голову, где шум близкого леса дарил иллюзию свободы, где две влюблённые души качались на волнах: вверх-вниз, вверх-вниз, вперёд-назад, вперёд-назад…

То были его лучшие дни в худшие времена.

* * *

А утром четвёртого дня Аркашка, сияющий от переполнявшего его восторга, влетел в общежитие, едва не грохнулся, запнувшись о порог, и торжественно-звенящим голосом выпалил:

— Эй, Подарочек! Слушай, чо скажу! Хозяйка тебя продаёт!

Славка, Чита и Дядёк в момент шумного появления Белобрысого сидели за столом и неспешно завтракали, обсуждая, скоро ли их уже переселят в домики возле пруда. Белобрысый возник в тот момент, когда Чита дознавалась у Дядька, какой сорт яблоньки лучше всего было бы посадить на участке.

Громко гремит береговая пушка, но эта новость оглушила всех куда сильней.

— За тобой уже идут, собирайся! — ещё шире заулыбался Аркаша, радуясь произведённому эффекту.

— Как это — продаёт? — в голосе Читы задрожали слёзные нотки.

— А как продают?! У вас товар, у нас купец! Давай, женишок, быстро шевелись! Волей данной мне… и всё такое… ты с этой минуты в разводе!

— Мати Божия, помоще и защито! Егда потребуем, буди Избавлением нам, страждущим и погибающим от лютых бед, на Тя бо уповаем… — зашептал Дядёк.

— Да кому же это? — всхлипнула Чита, беспомощно озираясь. — Кому продают? Да как же это?!

— А я почём знаю?! Кому-то! Кому-то, кто очень хочет его купить и готов хорошо раскошелиться. Уж Вероника Егоровна за просто так со своей собственностью не расстанется. Впрочем… — Аркаша сделал вид, что глубоко задумался, приложив палец к губам и закатив глаза к потолку. — Есть у меня одна мыслишка.

Он умильно сложил ладони возле лица и, театрально изгибаясь, заканючил:

— Хо’гошенький какой! П’годай! Ну, п’годай!

Славка, и без того окаменевший от этого известия, вспомнил мерзкое лицо клетчатого, и всё разом оборвалось внутри него.