— Я неизлечимо болен, Ян. В силу моего преклонного возраста и тяжести заболевания местные целители не могут меня вылечить, но помогают справиться с болью. Сегодня была как раз одна из таких процедур. Там-то я и увидел, как Давыдов принес сюда твою сестру, а значит, и ты должен был вскоре объявиться. Я подумал, что это хороший повод обсудить с тобой кое-что. Но не здесь, не в Шамбале. Ты же уделишь несколько минут старому больному человеку и выпьешь с ним чашку чая в лондонском особняке?

Ян хмыкнул и скрестил руки на груди, всем видом показывая, что нет, не уделит. Откуда в людях такая уверенность, что несмотря на все их мудацкое поведение по жизни, в старости их обязаны будут уважать и оказывать всяческие поблажки? Только за возраст что ли? Нет, то, что Генри столько прожил, не та заслуга, за которую Ян должен простить ему настойчивые попытки испортить и без того испорченное детство. Так что чем бы он ни болел, пусть ищет кого другого, кто его пожалеет.

— Я тороплюсь. К тому же предпочитаю кофе. Если у тебя есть что сказать мне, говори тут.

Генри поджал губы и обернулся назад, как будто ожидал увидеть там группу поддержки. Нет, не то. Генри нервничал не из-за Яна — он явно куда-то торопился. Куда и почему? Обезболивающие процедуры ему провели, а созыв Конклава Огня вроде бы не объявляли. Важная сделка с простыми людьми? Вряд ли. За него наверняка все дела давно ведет управляющий.

— Это же Шамбала! — Генри пренебрежительно махнул рукой. — К тому же сектор нечистокровных. Здесь везде есть уши, а я не хотел бы, чтобы о нашем разговоре кто-нибудь узнал.

— Чистокровный потомственный творец не знает таких простых бытовых рун как «купол» или «беседка»? Уверен, что знаешь. Но я хочу, чтобы «уши» все услышали. Если они, конечно, здесь действительно есть. Я же писатель, Генри. Мне лишний информационный шум не помешает. Неужели тебе его для меня жалко?

Генри приоткрыл рот, но так и не нашел, что сказать. Снова обернулся к выходу. Ян решил, что с него хватит этого топтания на одном месте, взял со стола подставку с кофе и пошел обратно к Миле.

— Подожди! — Генри, останавливая, схватил его за рукав и потянул назад. — Подожди, Ян. Это действительно важно.

Ян вздохнул, но все-таки остановился. Что-то в поведение Генри ему не нравилось, и дело было не в обычной неприязни, а потому хотелось докопаться до сути.

— У тебя пять минут.

— Хорошо, — старик натянуто улыбнулся, но не торопился убрать руку. — Наверное, я начал не с того, причем не только сейчас — вообще наше знакомство. А когда опомнился, ты меня уже ненавидел… И да, хоть и поздно, я прошу у тебя прощения. Но лучше ведь поздно, чем никогда?