— И не говори, — подтвердила Лолли, — все-таки, сказка, а не город. Инфион, а ты что, уже на нас не злишься?

Ветер трепал белые, немного совиные волосы волшебника. Расстегнутая жилетка тоже порхала, как бабочка.

— У меня сейчас нет сил, чтобы злиться, — работник Бурта глотнул очередную порцию свежего воздуха. — Знаешь, чего мне сейчас не хватает для счастья?

— Дай угадаю — сна и теплого чая?

— Именно, — улыбнулся Инфион, наконец-то успокоившись.

Хорошо, что он жив.

Штульц наконец-то доковылял до Доны Розы, которая сидела, свесив ноги с причала, и смотрела на уходящий корабль. Штульц кое-как уселся, доски под ним слегка затрещали, а потом он достал своими толстыми пальцами плюшку из кармана.

— Будешь? — протянул он ее хозяйке Борделе.

— Не-а, — Роза сняла шляпу и положила на колени.

— Да не переживай ты так, ты же знаешь Платза, как никто. Он всегда находит выход из ситуаций.

— Это да, тут ты прав. Ладно, пойдем отсюда…

А уплывающий корабль становился все меньше и меньше, и картины, сменяющие друг друга и приводя все вокруг в движение, постепенно начинали замедляться.

Белые свечи доживали свое. Их пышная, растрепанная шевелюра колыхалась от человеческого дыхания и легких потоков ветерка, который находил пути в этот магазин. Свечи эти были единственным источником освещения — окна были завешаны толстыми занавесками, и солнце не осмеливалось заглядывать сюда.

Пламя отражалось в склянках, которые стояли на полках, открывая взору нечто. В этих склянках томилась розово-красная масса, похожая на кисель, и извивалась сама сбой. Иногда, можно было разглядеть очертания неких существ, которых словно запихнули в эти банки.

Дверной колокольчик зазвенел, и свет на секунду заглянул в это страшное место, тут же убежав обратно.

— Добро пожаловать в «Мир гомункулов», — просипел продавец в черном, глаза которого скрывали очки с рыжими стеклами.

Платз приближался к кассе неспешно, вглядываясь в каждую баночку.