– Госпожа!

Зов сделался более властным и настойчивым. Ценой огромного усилия Келси повернула голову и увидела лицо, полускрытое боевым шлемом. Подол серого одеяния взметнулся; тот, кто шел впереди, остановился и повернулся к ней.

– Девочка! – В этом голосе не было заботы – лишь требование. – Посмотри на камень!

Келси опустила голову и увидела у себя на груди пятнышко вращающегося света. Она подняла покрытую шрамами руку и попыталась взять камень. Горячо! Девушка тут же уронила руку. Она уже сталкивалась с губительным огнем и не желала повторения.

– За нами идут. – Раздавшиеся сверху слова не имели значения.

– Так ты можешь помочь? Разве камень не поддерживает ту, что его носит?

– Ту, что носит его по праву, а не получила его вопреки правилам, как она, – возможно.

Кто это ответил, кошка? Келси было безразлично. Хоть бы они оставили ее в покое!

– От-пус-ти-те, – с трудом проговорила она.

Она пошатнулась в руках того, кто вел ее, а кошка стояла и смотрела – и не желала иметь с ними дела.

– Ну же, госпожа, очнись! За нами идут, нельзя допустить, чтобы нас догнали.

Ее рука слепо зашарила, сомкнулась на камне у нее на груди. А потом…

Она очутилась в зале со множеством колонн, но лишь немногие из них еще поддерживали остатки крыши. Все колонны снизу доверху были покрыты копотью – следами древних пожаров. Но она пришла сюда не для того, чтобы рассматривать следы катастрофы, – она пришла, потому что должна была прийти. Здесь находилось то, что заставляло двигаться ее обессилевшее тело. И снова откуда-то донеслись бессмысленные слова:

– Куда она отправилась?

– Отпусти ее, глупец. Ее притягивает камень, и нам нужно идти за нею следом.

Она шла мимо колонн, и хотя она уже миновала первые ряды, впереди поднимались все новые и новые, и конца-краю им не было. Потом ее путь превратился в тропу между двумя рядами каменных деревьев, и она увидела за ними огромные троны. Над сиденьем каждого трона клубился дым, как будто тот, кто восседал на троне, не мог полностью проявиться в этом мире. Но даже если эти тени и желали ей зла, они не попытались остановить ее или сбить с пути. Она шла с пылающим самоцветом в руке, и ей ничего не оставалось, кроме как искать утраченное, – то, что надлежало обрести вновь.

На сколько миль тянулся этот путь вдоль колонн? Она шла час – или день, – но конца так и не было. Между колоннами притаились странные, уродливые твари, но никто не коснулся ее ни лапой, ни зубами, когда она проскальзывала мимо. Но вот она уже, кажется, не шла, она…

Очнулась! Пробуждение было резким, словно ее ударили, чтобы заставить проснуться. Она знала, кто она такая, и знала женщину в сером одеянии, идущую слева от нее, и того, кто шел справа, подлаживаясь под ее шаг и поддерживая ее. Была ночь, и луна, только начавшая убывать, заливала все вокруг ярким светом.