Что это, спрашивали себя зрители, сидевшие на деревьях и скучившиеся на лугу Хампстед-Хита, что это за существо малюсенькими шагами устремилось прямиком к скелету Бердлипа, продираясь сквозь лес спутанных весенних трав, мимо выпучившего глаза Парсонса? Оно будто задалось какой-то целью… Но чего же, логически рассуждая, ему может недоставать?

Уиллис Пьюл стиснул руками голову; яростный приступ ненависти был растрачен и сошел на нет. Только что буйствовавшая оболочка Пьюла вдруг опустела, уподобившись просторной гондоле, которая выбеленным костяком давно вымершего динозавра возвышалась на лугу, за спиной у еле стоявшего Бердлипа. Теофилус Годелл наблюдал за тем, как Пьюл отползает в тени за пределами освещенного круга. Он позволит этой пустой оболочке человека уйти и обрести иную жизнь: попрошайничать или кривляться в каком-нибудь дешевом шоу уродов…

Порыв ветра, налетевшего с юга, ударил в бок темной громады дирижабля, и та раненым зверем закачалась на своих временных якорях, угрожая завалиться набок. Ахнув, толпа отхлынула назад — никому не хотелось так запросто, за здорово живешь оказаться раздавленным. Гомункул между тем встал перед доктором Бердлипом и обратился к скелету рулевого, указывая куда-то в небесный простор. Он стащил с головы свою славную маленькую шляпу и какое-то время оживленно ею размахивал, а затем с поразительным проворством запрыгнул на качавшийся скелет, пробрался в грудную клетку доктора и выглянул из нее, как узник — из-за прутьев на окне Ньюгейтской тюрьмы. Вновь ожив, Бердлип осторожно шагнул вперед; в той мере, в какой голый череп способен выражать эмоции, он казался потрясен внезапно обретенным восторгом и вновь расцветшей тягой к путешествиям, которая, как видно, не оставляла его на протяжении стольких лет заоблачных странствий.

Те из зевак, что стояли достаточно близко, чтобы разглядеть этот внезапный вдохновенный порыв, разразились приветственными возгласами. Может статься, громче всех кричал Джек Оулсби, но его радость прервалась неожиданным пинком пониже спины; ящик, который он держал в руках, отлетел вперед и покатился по траве. Келсо Дрейк, очевидно прошедший тою же кривой дорожкой, что и Уиллис Пьюл, с пронзительным воплем прошмыгнул мимо Годелла к свету костра и принялся отплясывать на ящике в надежде растоптать его в щепы. Годелл и Сент-Ив, однако, бросились ему вослед и не позволили довершить задуманное; к тому же миллионер и сам отшатнулся, испуганный необъяснимым поведением упавшего ящика.

Ярко высвеченный пламенем костра ящик задергался перед изумленным Парсонсом. Удалявшийся шаткой походкой доктор Бердлип рывком обернулся и застыл в неподвижности. Келсо Дрейк попятился к огню. Внезапность, с каковою у ящика отскочила крышка, заставила кроны ближайших деревьев разразиться испуганными возгласами. Очень медленно и величаво из темных глубин ящика к поверхности поднялся механический кайман, пожиратель дичи: требуя насыщения, он поймал одну птичку, затем вторую и закусил третьей, а после завершил трапезу четвертой и вновь канул в свою гробницу.