— А текст они старый наложили, — сказал дед Егор. — Мракобесы и бракоделы.

Виталик посмотрел на меня. Это уже начинало напрягать.

Я покачал головой.

— Система играет честно, — сказал я. — Ну, по крайней мере, в рамках ею же и придуманных правил. И если было сообщение про каждого восьмого, значит, так оно и есть.

— Ну а где?

— Вот это главный вопрос, — сказал я.

Виталик достал из бездонного кармана своего плаща телефон правительственной связи. Ну то есть, обычный “умнотел”, но с выдавленным золотым гербом в виде серпа и молота чуть пониже датчика отпечатка пальцев.

— Алло, Арни? Как дела, старина? — он непринужденно перешел на английский, хотя системные переводчики, вроде бы, уже должны были заработать. — Я просто поинтересоваться, как у вас нынче дела. Как обычно? То есть… Да. У нас тоже все ровно пока. До связи.

— Арни? — переспросил я.

— Президент США сообщает, что у них все тоже пока без эксцессов, — сказал Виталик.

— Да, но Арни? Тот самый Арни?

— Есть только один Арни, — сказал Виталик.

— Но он же не родился в штатах, — сказал я.

— Переписали ради него конституцию, делов-то, — отмахнулся Виталик.

— А что, так можно было?

— Истинная любовь избирателя и не на такое способна.

— Э… — сказал я.

— Ну и слава Сталину, что у них там без эксцессов, ек-макарек, — сказал дед Егор. — А то я слишком хорошо представляю, как это у них там может быть. Сегодня ты зомби башку из дробовика разнес, а завтра тебя за это свои же живые и линчуют. Из самозародившегося движения Мертвые Тоже Важны или что-то вроде того.

— Это все лирика, — сказал Виталик. — Что у нас по Европе?

— Пока нет сообщений, — сказал дед Егор. — А если бы там что-то неприятное и из ряда вон происходило, они бы были. Но для более подробного анализа ме бы все-таки лучше до своего кабинета добраться.