Возможно она его, потом также законсервирует на неопределенное время и это будет хуже, чем сам плен. Он тогда, просто исчезнет из числа пленных здесь в самой лагерной крепостной цитадели. И его забудут, и никто о нем не вспомнит, как о тех, кто был в криокамерах готовой продукции в блоке Х30 и сеторе В-28.

Он мальчишка, доверившийся Главной машине. Мальчишка солдат ракеткик и теперь пленный самого Скайнет. Теперь без надежды на свободу и выхода отсюда.

— Мама — произнес он, вспомнив о матери Антонине и вспоминая своего отца Егорова Дмитрия — Мама и отец. Я не увижу больше вас. Не увижу. И не увижу своей больше деревни и брата Ивана.

Он, сам не заметив, уже стоял у самой GAMMA-X2, словно стучался в ее подземный скрытый от всех дом. Как в дом новой приемной матери, матери обманувшей его своего новоявленного ребенка, прижавшись к стальной огромной двери, рыдал как безумный, проливая мальчишеские двадцатилетнего солдата пленника слезы. И она слышала его. Она та, что следила за ним постоянно и изучала его поведение. Она хотела его, и она вскоре получит то, что ей теперь всецело до последней живой человеческой клеточки и капли крови принадлежало и принадлежало теперь целому миру. Новому возрождающемуся миру. Миру людей и машин.

— Зачем ты обманула меня! — Алексей вслух рыдал, упершись головой в огромную двустворчатую на гидралике и приводах бронированную толстую из титановой брони дверь. Он сам не понимал, зачем так делал, но ему и вправду не хотелось уже жить, и он хотел теперь смерти. И он сам не понимал, почему здесь теперь стоял, словно что-то привлео его сюда. Именно к этим огромным из титановой брони дверям, больше похожим на ворота в еще одну крепость. Подземную скрытую ото всех крепость и цитадель того, кто его звал теперь к себе. Звал по имени и называл сыном, а он проклинал его, но не в силах был уйти теперь отсюда.

— Я ненавижу тебя! Ты, убила Юлию! Ты, отняла уменя свободу! — он произносил громко в запертую дверь, стучась в самое сердце Главной машины по имени Скайнет — Я пришел, чтобы увидеть тебя и спросить за все! Я знаю, ты здесь! Открой мне, я войду!

И в тот же миг то к чему он прижимался, громко загудело. Это включилась система открывания дверей, и гулко щелкнули замки и все запоры на огромных стальных бронированных дверях. И ворота, скрипя металлом понизу и верху, поползли по длинным полозьям как по рельсам, в разные стороны, открываясь перед ним. Огромные и широкие ворота, двери в неведомое. Туда, куда он еще не входил и где не был. Но теперь почему-то хотел быть. Может тут его ждала быстрая и тоже жуткая смерть, как и Юлию. Но он все же переступил порог и вошел туда, куда не входил никто. В то запретное для всего живого и неведомое.