— Триста верховых лошадей, по сто вьючных, мулов и ослов.

Это тоже терпимо, а мне требуется выполнить слово по части возвращения потерь. Восемь-девять десятков мы в дороге потеряли из-за спешки. Плюс какие-то потери во время столкновений неизбежны.

— Сдать весь порох, селитру, серу, ружья и пистоли. Приезжие, — я ласково улыбнулся третьему депутату, — могут уйти после этого совершенно спокойно, если пообещают не совершать в этом году нападений на моих людей.

Человек с секирой остался невозмутим, хотя нечто в глазах мелькнуло. Да, правильно догадался — наемник. Из тех, кто за добычу готов на многое. Младший сын, оставшийся без наследства, почти наверняка. И пришел он не один, иначе б не стоял в компании со старейшиной. Для него предложение достаточно удачное. Вряд ли в отряде много огнестрела, он слишком дорог. Значит, и потерь материальных не особо много. Зато не теряет лицо, сохранив обычное оружие, коней и соратников.

— Со следующего года, считая с праздника уборки урожая, четверть дохода во всем: пошлинах с караванов, зерне, финиках, вине — всего, что дает ваша земля, а также скоте и людях будете платить Пророчице.

— Что? — в один голос вскричали старик с воякой и продолжил наси под одобрительный кивок товарища: — Никогда Таза не платила дань!

— Все случается в первый раз, — философски говорю.

— Лучше умереть! — Это уже воин.

— Значит, умрете, — равнодушно говорю.

Воин дернулся, рука упала на рукоять клинка, и не посмел достать. Я ж не один, их всех на месте кончат, прежде чем замахнется. Ненавидеть он будет еще больше, но любви сегодня я все одно не заслужил.

— Все.

Может, и к лучшему. Заселю своими выгодное место. Правда, при таком раскладе дополнительные потери неизбежны, с порохом уже напряженка и надолго не хватит, но тут уж как выйдет. Никто не обещал легко.

— Что значит четверть людей? — спросил старик после длинной паузы. Он поверил, но в гляделки поиграл. — Никто из рода не станет рабом!

— Какое еще рабство? — всерьез возмущаюсь. — Жителей Тазы не согнуть. — Немножко лести не помешает. — Проще убить. Двадцать пять мужчин из сотни по вашему выбору, но не калек, не старше сорока и не младше пятнадцати лет. В течение года воюют под моей командой. По истечении срока замена остается по собственному желанию. Доля как у всех моих людей. За смерть или тяжелое ранение компенсация прописана в общем договоре. Семья, откуда взят такой, освобождается от налога, — все приятней звучит, чем дань, — на год. Также не берем с семей, не имеющих кормильца, инвалидов и одиноких вдов.