Наверно, это всего лишь трюк Древних — как отнятие у Эмерсона части мозга или превращение Ханнеса в киборга. Шутка, которую мы поймем, только когда достигнем этих сверкающих игол.

Приняв отчет Суэсси, доктор Баскин сосредоточилась на практических проблемах.

— Какие физические опасности нас ожидают при приближении к белому карлику?

— Сильное ультрафиолетовое излучение, — ответил С'тат, один из инженеров Суэсси. Он говорил из своего устройства для ходьбы в дальнем конце стола. — Но наша броня выдерживает его как будто без труда.

— А как насчет растущего тяготения? Замедлятся ли наши часы?

— Да. Поле достаточно интенсивно, чтобы изменить течение времени. — Акеакемаи кивнул, и из его дыхала вырвалась цепочка пузырей. — Но менее чем на один процент.

Джиллиан кивнула.

— А гравитационный градиент? Сара проделала вычисления.

— Прилив здесь на несколько порядков сильней, чем во Фрактальном Мире. Вы испытаете ощущение растягивания по всему телу. Не думаю, чтобы это было приятно, хотя говорят, что древние разумные находят это ощущение неотразимо привлекательным.

Джиллиан снова кивнула.

— Знаменитое Объятие Приливов. Чем дольше развивается раса разумных, тем больше она к этому стремится и тем хуже переносить полеты в плоском пространстве. Именно поэтому мы так редко сталкиваемся с трансцендентными формами. Неудивительно, что они считаются отдельным порядком жизни.

— Отдельным, — согласился Суэсси. — Но по-прежнему готовым вмешиваться в дела более молодых рас.

Сара видела, как Джиллиан пожала плечами. Она как будто говорила: «К чему беспокоиться о том, что невозможно изменить?»

— Итак, это трансцендентность. Всякая возвышенная раса, пережившая звездную молодость, постепенно оказывается в таком месте. И кислородники и водородники. Со всех связанных галактик они собираются возле белого карлика, чтобы достичь… чего? Нисс, ты знаешь?

Линии завертелись, рисунок их постоянно менялся.

Ваш вопрос занимал теологов в той «подростковой» культуре, которую мы называем домом.