Боги, нет. Как он мог оказаться здесь после того ужасного происшествия в Темном лесу? И даже сейчас я не могу его спасти. Должен же быть какой-то выход. Не может быть слишком поздно.

– Арра, – говорит Эсснай и садится на корточки рядом со мной. – Он вознесся.

– Нет, нет, нет, – шепчу я. – С ним все будет в порядке.

И Сукар, и Эсснай тянут меня прочь, а у меня нет сил бороться с ними. Он мертв, и проклятые крейваны отправили сюда его труп, чтобы поиздеваться надо мной. Другого ответа быть не может.

Молчание тянется и длится, унося с собой мою боль. Но затем Руджек начинает шевелиться.

– Во имя двадцати! – кричит он, откашливаясь. – Мне что, опять снится сон?

Что-то внутри меня рушится. Я бегу к нему.

– А может, это я сплю? – спрашиваю я сквозь слезы. – Ты настоящий?

Руджек перекатывается на бок, его обсидиановые глаза устало – и завороженно – смотрят на меня.

– Как же трудно тебя было найти.

Слова вибрируют в его груди – груди, что тверже камня и теплее тысячи солнц. Сквозь растерзанную элару я вижу его гладкую коричневую кожу. Я провожу пальцами по ткани, чтобы убедиться, что он не призрак, чтобы убедиться, что он настоящий. Мою кожу покалывает от первого намека на тепло. Так происходит всегда, когда мы касаемся друг друга. На его животе нет раны – в отличие от моего видения, где крейван практически разрубил его пополам. На нем так много крови, и никаких признаков того, откуда она взялась. Мне все равно. Он жив, и он здесь, со мной. Сукар откашливается у нас за спиной, и я отдергиваю руки.

– Как ты здесь оказался? – спрашиваю я Руджека, когда тот садится.

– Меня сюда отправил Ре’Мек, – отвечает Руджек, когда мы с Сукаром помогаем ему встать на ноги.

Сукар скрещивает руки:

– С каких это пор тебе помогает ориша?

– Долгая история, – говорит Руджек, оглядывая пустую территорию Храма. Он сдержал свое обещание. Он искал меня.

Я несколько раз обыскиваю его тело на предмет травм, а он смотрит на меня сверху вниз, словно я какой-то призрак, сотканный из воздуха. Его взгляд полон тоски, боли и сожаления. Не считая отвратительного запаха, с ним все в порядке. Даже более чем в порядке. Он жив.

– Я видела тебя… Ты умер в Темном лесу. – У меня снова в голове всплывает образ лежащего на поляне Руджека.

– Так и было. Я действительно умер в Темном лесу.