* * *

Маленькая Саманта сидела в радиорубке бункера. Ее к себе взяла из медчасти русская радистка Тамара Кудрявцева. Она понравилась ей,

когда та зашла за таблетками от головной боли к военврачу капитану Савелию Федоровичу Пилипчуку.

Эта пятилетняя совсем еще маленькая девчушка американка. Лопочущая, что-то по своему по-детски и улыбающаяся маленьким пухлыми губками.

— Синеглазка, какая! — восхитительно произнесла Тамара Кудрявцева и решила забрать эту кроху себе после уколов и таблеток.

Врач Пилипчук сказал Кудрявцевой присматривать за маленькой его пациенткой внимательно. Если будет, продолжать кашлять или будет держаться температура, то тащить немедленно к нему.

Тамара с радостью забрала ребенка себе в отдел радиосвязи и бокс на третьем этаже партизанского повстанческого бункера.

И вот Саманта разглядывая все кругом что-то лопотала на своем. Но было невозможным что-либо понять.

Тамара дала ей маленькую тряпичную связанную спицами своими руками куклу. И Саманта радостная, просто сидела на стоящем здесь длинном старом уже порядком изодранном кожаном диване и играла этой Машкой. Так Кудрявцева назвала куклу.

Вошли трое из американцев. Но без своих командиров. Это просто были люди из повстанческого отряда. Их Кудрявцева даже не знала, никого лично. И можно сказать не видела ни одного, когда с военными прибыла в этот партизанский под Лос-Анжелесом бункер.

Те трое сначала столпились у входа в радиорубку, потом осмотревшись и увидев Саманту что-то произнесли Кудрявцевой на своем. Один, правда пытался что-то перевести ей на чудовищно ломаном русском. И Тамара мало, что поняла из сказанного. Но тот сказал, что они собираются забрать ребенка у Тамары.

— И по какому праву? — она их спросила — Вы ее забираете у меня?

— Она дитя машины — произнес один из вошедших и мы ее хотим вышвырнуть из бункера.

— Что?! — Тамара возмутилась в ответ. И тут же соскочила с металлического стула, отбежав от рации и заслонив собой ребенка — Не дам ее вам! Пошли отсюда прочь! Вон!

Те трое было двинулись уже молча вперед, но Кудрявцева выхватила из кобуры свой пистолет Макаров и направила в них. И они остановились.

— Я сказала, пошли вон! — она уже громко крикнула им — Она моя, а не ваша!

Тамара Кудрявцева сразу полюбила этого чудного отмытого уже и подлеченного от воспаления легких ребенка. И уже буквально присвоила его себе. Она говорила даже Остапенко, что не отдаст его никому. Что нашла себе приемную дочку. И будет заботиться о ребенке как родная мать. Остапенко ничего, против не имел и согласился, как и американцы и русские.