Такого даже не представлял себе ставший сначала киборгом Т-888, а потом андроидом Т-Х Алексей.

— Верта — произнес он ей.

— Что милый — ответила она ему, целуя его жаркими губами, где-то на уровне его пояса. И слившись с ним в одно целое. А он, стоя на своих мощных андроида металлокерамических ногах. Где-то внутри этого слившегося с бетонным полом аваангара внутри блестящего как ртуть переливающегося зеркальными бликами и исходящего вибрацией и волнами жаркой безудержной любви сталогмита, впав в страстное любовное и программное оцепенение, дрожал, как и весь жидкий металл, мелкой дрожью, светясь изнутри тепловой яркой гудящей энергией.

— Нас увидеть может Рэджи или еще кто-нибудь из личной охраны бункера — он произнес ей нежно и тихо, проурчав на языке машин.

— А думаешь, он не в курсе наших взглядов друг на друга, любимый мой под номером 999000987 — произнесла ему Верта, телепатически гудя электронными звуками, где-то в его самом ЦПУ микропроцессоре супермашины и человека. И ее зеленые зрачками красивые под тонкими изогнутыми черными бровями глаза. Глаза живой земной женщины, а не робота, смотрели на Алексея с его встроенного в его андроида Т-Х/S500 металлокерамическую бронированную голову 80000000битного дисплея и видеомонитора. И он видел ее. Ее тело. Женское совершенно голое тело. Нежное и живое тело живой женщины. И ощущал ее внутри себя. Не машину, а женщину. Настоящую женщину. Которая, также видела его обнаженного на своем таком же коммуникационном только молекулярном дисплее и видеомониторе. И занималась с ним любовью, гудя своей молекулярной правой плазменной батареей SUSAR-1000 и генератором.

— Они не поймут наших отношений — произнес, он ей, целуя ее в ответ, где только можно и не можно. Где-то внутри жидкого пластичного и текучего набирающего до тысячи градусов температуру металла.

— И не нужно как не нужно это понимать твоему ОУ- воздушному охотнику — произнесла она Верта ему Алексею.

Который видел все, но реально не понимал, что происходит в при аэродромном авиаангаре. Как не понимали и прочие проезжающие и проходящие быстро мимо ремонтные и грузовые машины. Их микропроцессор не мог понять то, что сейчас происходило рядом с ними. Это было вне понятий таких машин и их разума. Это было только присуще машинам с далеко продвинутой программной системой в своем ЦПУ процессоре. И только машинам высшего порядка, достигшим близкого понятия, что есть жизнь, душа и любовь. Они особо, даже не реагировали на гудящий, и стрекочущий на всех звуковых интонациях и на непонятном им сейчас языке роботов языке. Переливающийся в ярком дневном искусственном освещении с потолка и стен бесформенный стоящий на одном месте и дрожащий своим жидким полиморфным мимикрирующим металлом, прилипший и частично скопировавший сам бетонный пол сталагмит.