– Вы ничего мне не должны.
– У меня ушло бы несколько дней, если не больше, чтобы исцелиться самому, и это если бы я сохранил руку. Я вольвен, принцесса. Это не означает, что я могу отращивать утраченные конечности.
Я глянула на бледно-розовую отметину, которая тянулась вокруг всего бицепса. Должно быть, боги к нему благосклонны, раз сохранили руку после такой раны.
– В войске хорошо известно, что, как только король узнал о планах принца захватить тебя в плен, он начал строить собственные планы. Сомневаюсь, что он знает, насколько изменились планы принца, но планы короля – точно нет.
На мои плечи словно лег тяжелый груз.
– Он хотел использовать меня, чтобы отправить послание. Сомневаюсь, что я стала бы живым посланием. Так что я знаю.
– Значит, ты должна знать, что если Кастил – наш принц, – вольвен понизил голос, – то Валин, его отец, – наш король.
– Я знаю, – повторила я, нацепив на лицо улыбку.
– Знаешь?
Я опять кивнула, хотя тяжесть усилилась.
– Вам нужно отдыхать. По крайней мере, пока Талия не подтвердит, что вы здоровы.
Пожилой вольвен неохотно сдался. Попрощавшись, я побрела по краю импровизированного лазарета, рассматривая поле и знамена с атлантианским гербом.
Я чувствовала на себе взгляды.
Чувствовала все время, пока шла по полю.
Но при всей боли, что разносилась вокруг, я не позволила себе ощутить что-то кроме страданий.
«Но они тебя не выбирали».
Слова вольвена снова и снова звучали в голове. Я поморщилась и отвернулась от поля.
Для меня не стало неожиданностью то, что вольвен сказал о короле, и его завуалированное предостережение насчет того, кому принадлежит преданность атлантианцев.
В глубине души я это уже поняла. Поняла еще до того, как все услышали нелепое заявление герцогини Тирман, будто бы я – внучка королевы Илеаны. Королева – Вознесшаяся. Я ей не родная, и я не рождена от плоти и огня – что бы это ни значило.
Но я не такая, как другие эмпаты. Даже если я происхожу от них, это вызывает у людей больше страха, чем уважения. В Атлантии у меня не будет много сторонников. Их и здесь почти нет.