Но, маг не дал ему закончить мысль.

— Да, ты прав, как всегда… Я сделал то, что сделал. И давай без громких слов и названий. У меня от этой патетики глаз ноет и в носу свербит. Я сделал то, что должен был…

Гадриэль не договорил. На миг в сознании все заволокло тьмой и ему показалось, что он уже перестал существовать. Маг застыл с расслабившимся лицом, поэтому не мог видеть, как, на то же самое мгновение изменилось лицо вампира, исказившись гримасой боли, бессильной злобы и жалости.

Но, вот мгновение прошло — зрение, вместе с прочими ощущениями, вернулось. Маг продолжил:

— Так что, не дави на мое тщеславие… — беловолосый махнул рукой.

— Могу ли я осведомиться о вашем здравии? — осторожно спросил вампир.

«Плохо! — пронеслось в голове мага. — Плохо, что он сейчас здесь!»

— Со мной, как и всегда, все превосход… — Гадриэль осекся, увидев, как дворецкий склоняется в еще более глубоком поклоне.

— Даремор! — прорычал маг. — Не смей!

— Я благодарен вам, господин… — начал вампир, не открывая глаз и не поднимая головы. — За вашу жертву…

Резкий удар магии прошелся замысловатым рисунком трещин по вымощенному камню и заставил вампира распрямиться. Несмотря на звук треснувших камней, отчетливо и громко прозвучал треск позвоночника вампира, но на лице дворецкого не дрогнул ни один мускул.

— Я сказал: «не смей!» — отрывисто прорычал беловолосый, прожигая вампира яростью вертикального зрачка.

Даремор молчал, не желая приносить свои извинения. Гадриэль шумно выдохнул и моргнул, возвращая прежнюю форму глаза.

— И не называй меня «господином», — устало, тихо, но твердо попросил маг. — Только не Ты…

— Разумеется, мэтр. Моя вина, — спокойно, с готовностью отозвался дворецкий.

— Издеваешься? — прищурился одноглазый.

— Как можно, сир?! — позволил себе тень улыбки вампир.

Гадриэль расхохотался.

— Слава всем Богам, ты — это все еще Ты! А то, я уже заволновался, что эта… должность тебя совсем доконала.

— Не могу жаловаться.