— Выбирать тот, что лучше или больше нравится, — брякнула я, не понимая к чему старушка клонит.

— И его всегда просто делать?

— Нет, — я замотала головой. — Есть и такой выбор, что сделать его, как руку себе отрезать. Но, все-таки бывает и так, что выбор делать легко, если знаешь что тебе нужно и чего хочешь. Тогда это уже не выбор, а… даже не знаю, как назвать… игра в выбор. Когда человек точно знает, какое решение примет, но сам с собой играет, что решение сложное и он колеблется.

— А ты занятная, — задумчиво протянула старушка. — Сумбур у тебя, конечно, в мыслях и словах, но это от незнания. Все на интуитивном уровне чувствуешь, только объяснить не можешь. Такое бывает. Опыт тебе нужен, много опыта, самого разного. Тогда сама над собой вырасти сможешь.

— Вы уже говорили, что я занятная, — сказала я, чувствуя, что краснею.

— И я еще раз убеждаюсь, что была права. И я, знаешь ли, ошибаться могу, это только глупые думают, что всегда правы, а я подобного рода нелепицами не страдаю уже очень давно.

— А какими страдаете? — привязалась я к ее словам.

Как я и ожидала старушка не обиделась, а лукаво прищурилась и подмигнула.

— Разными, поверь на слово, самыми разными.

Она встала и поковыляла, прихрамывая сразу на обе ноги, к мостику.

— Пойдем, милая моя, — ее голос плавно стал более скрипучим, словно с каждым шагом ей прибавляло лет по десять.

Как только обе мои ноги ступили на мостик, картина вокруг резко изменилась. Вокруг ночь. Теперь я стояла на песке моей дворовой площадки. Той самой детской площадки, на которой говорила с этой пенсионеркой. Я за озиралась по сторонам. От вида знакомых мест, родной панельной многоэтажки в горле встал ком. Я сглотнула и усиленно заморгала, стараясь удержать слезы. Господи, как же я соскучилась по дому! Что бы там не говорил Накириэль, что бы я не думала о том, как мне хорошо на Достэе, Земля — мой дом!

Только сейчас я резко осознала, как сильно любила свою обычную жизнь. Да, в ней не было бури эмоций, страсти, взлетов и падений. Все было просто, в чем-то скучно и муторно, но это была прекрасная жизнь. Да, у меня не было настоящих друзей, не было хобби или того, за что обычно так хватаются все неудачники, которых забросило не в то место и время. Но… из глаз покатились крупные слезы. Я плакала тихо, без всхлипываний и стенаний, слушая шум автомобилей за домами. И любуясь золотым светом фонарей.

Бабушка ждала рядом. Наконец, слез стало так много, что нужно было их утереть. Я стерла слезы рукой и… не почувствовала шипов-наростов на скуле. За время в теле маули я к ним привыкла, даже приучилась класть голову на подушку так, чтобы они не мешали. Я уставилась на свои ладони. Они были обычными, в смысле человеческими, мои, уже почти забытые женские руки. Без красного цвета, как-будто испачкалась в акварели, следов крови и ран.