У него ушло шесть часов неспешной ходьбы, чтобы пересечь дно Южного кольца – в котором не было и десятой части общей площади кальдеры, скрытой от него на протяжении всего этого пути. И ни единого признака жизни, никакого ее вмешательства в породы, составлявшие дно и стены кальдеры, а атмосфера была заметно разреженной, и давление, по ощущениям, было близко к исходным десяти миллибарам. Пока Сакс шел по этой девственной природе, ему даже стало неловко оставлять здесь следы, и он старался ступать на твердые камни, избегая участков пыли. Ему было странным образом приятно видеть этот первозданный ландшафт, где все было в красном цвете, пусть его и создавал лишь налет на темном базальте. Его шкала плохо справлялась с необычными смешанными оттенками.

Саксу ранее не доводилось спускаться в кальдеры больших вулканов. И даже проведя много лет внутри ударного кратера, он, как выяснилось, оказался не готов к этой глубине камер, крутизне стен, гладкости дна. К непомерным масштабам всего.

Во второй половине дня он приблизился к подножию северо-западной стенной дуги. Теперь стык стены и дна поднимался перед ним, образуя горизонт, и, к его невеликому облегчению, блок убежища оказался прямо перед ним: его APS сработала четко. Сориентироваться здесь было нетрудно, но подобная точность все-таки приносила некоторое удовлетворение. После того давнишнего случая, когда он попал в бурю, он каждый раз боялся снова заблудиться. Пусть на этой высоте никаких бурь и не бывало.

Приблизившись к шлюзу, он увидел группу людей, которые поднимались со дна невероятно широкого крутого ущелья. Оно раскалывало надвое утес, выдававшийся из дна кратера примерно в километре к западу от убежища. Четыре фигуры с крупными тюками за плечами. Сакс остановился, и собственное дыхание внутри шлема вдруг показалось ему слишком громким: он мгновенно узнал последнюю фигуру. Энн возвращалась пополнить запасы. Теперь ему следовало придумать, что ей сказать. И запомнить это.

Оказавшись в убежище, он отстегнул шлем и снял его, ощутив при этом знакомое, но совершенно нежеланное напряжение в животе. И с каждой встречей с Энн это ощущение выдавалось все неприятнее. Он отвернулся и стал ждать. Наконец, Энн вошла, сняла шлем и увидела его. Встрепенулась, будто увидела призрака.

– Сакс? – воскликнула она.

Он кивнул. Он помнил их последнюю встречу – на острове Да Винчи, давным-давно, будто в прошлой жизни. Он словно проглотил язык.

Энн потрясла головой, улыбнулась сама себе. Пересекла комнату с загадочным выражением лица, положила руки на его предплечья и, наклонившись, нежно поцеловала в щеку. Отстранившись, она не отпустила левую руку и скользнула к запястью. Она смотрела ему прямо в глаза и держала железной хваткой. Сакс снова лишился дара речи, хоть и очень хотел что-то ей сказать. Но говорить сейчас было нечего. Или, наоборот, хотелось сказать слишком многое, а его язык вновь парализовало. А ее рука на его запястье обезоруживала его сильнее, чем какой бы то ни было яростный взгляд или резкое замечание.