– Ты много вспомнила о Земле после нашего эксперимента?

– Нет.

– А-а.

Вероятно, это было некое подавление воспоминаний, явно противоположное методу психотерапии, который порекомендовал бы Мишель. Но они же не были паровыми котлами. А некоторые вещи, без сомнения, лучше было и не вспоминать. Например, ему теперь нужно постараться снова забыть смерть Джона, но вспомнить что-нибудь из той жизни, когда он, Сакс, принимал более активное участие в общественной жизни – как в годы работы в «Биотике», когда жил в Берроузе. И сейчас в кабине напротив него сидела Контр-Энн или та третья женщина, о которой она упоминала, а сам он был – во всяком случае отчасти – Стивеном Линдхольмом. Они были незнакомцами – несмотря на свою удивительную встречу в Андерхилле. А может, и благодаря ей. «Привет! Приятно познакомиться».

Когда они выбрались из окружения фьордов и островов залива Хриса, Сакс повернул румпель, и лодка устремилась на северо-восток, наперекор ветру и гребням волн. Вскоре ветер оказался у них за спиной, и тогда парус превратился в нечто вроде спинакера с расширенными крыльями, а корпуса судна понеслись по пенистым гребням с огромной скоростью. Перед ними возникло восточное побережье залива – оно имело не столь захватывающий вид, как западное, но было во многих отношениях приятнее. Здания, башни, мосты – здесь проживало немало людей, что теперь вообще характерно для большинства берегов. А спустившись с Олимпа, можно было и вовсе испытать шок при виде городов.

Пройдя широкое устье фьорда Ареса, над горизонтом возник Сучжоу-Пойнт, а за ним острова Оксия – сначала один, потом второй. До того, как это место затопило водой, они назывались холмами Оксия и представляли собой ряд округлых возвышенностей, чья высота оказалась как раз подходящей, чтобы образовать архипелаг. Сакс направил судно в узкий проход между этими островами, каждый из которых выглядел низким и круглым коричневым бугром, на сорок-пятьдесят метров возвышающимся над водой. Бо́льшая их часть оставалась незаселенной – если, конечно, не считать коз. Но на более крупных островах, особенно тех, что были изогнуты и имели бухты, камнями с холмов выкладывали стены, которые делили склоны на поля и пастбища. Такие острова были орошаемы и потому зеленели фруктовыми садами или полями, где паслись белые овцы или карликовые коровы. На судовой карте эти острова обозначались как Кипини, Ваху, Вабаш, Наукан и Либертад – Энн, прочитав названия, фыркнула.

– Это названия кратеров в середине залива, они сейчас под водой.

– А-а.

Но острова все-таки смотрелись красиво. Строения в рыбацких деревнях, что располагались в бухтах, были побелены, с голубыми ставнями и дверьми – очередная эгейская модель. И действительно, на одном высоком обрыве стоял небольшой дорический храм, прямоугольной формы и величавого вида. В бухтах под ним плавали маленькие рыбацкие шлюпки, весельные лодки и плоскодонки. Минуя их, Сакс указал на высившуюся на холме ветряную мельницу, потом на пастбище для лам.