Ни один не отважился поднять руку, чтобы попытаться спастись от наступающего врага. Они понадеялись, что чудовище их не сожрет, если они будут смирными и слабыми.

Вот куда мы бежали столько дней…

Я замечаю на площади какое-то движение, мелькнувшую тень — но это лишь собака. Домой, домой, домой, разбираю я едва слышный Шум. Домой, домой, домой.

Собакам неведомы людские заботы.

Собаки могут быть довольны жизнью даже в самые скверные времена.

Минуту я пытаюсь восстановить дыхание, проглотить слезы и ком в горле.

Не думать о своем псе.

А когда я снова поднимаю глаза, то вижу вовсе не собаку.

Он едва держит голову и идет через площадь рядом со своей лошадью, копыта цокают по мостовой, а когда он подходит ближе, даже сквозь громоподобный гул, исходящий от мэра Леджера, — не знаю, как я севодня буду спать, — я различаю это.

Шум.

В тишине затаившегося города разносится его Шум.

И он, несомненно, слышит мой.

Тодд Хьюитт? — думает он.

Чувствую: его лицо расползается в улыбке.

Я тут нашел одну вещицу, Тодд, громко думает он, поднимая голову к башне. Твою Вещицу.