– Если ничего не предпринять, – вздыхает госпожа Койл, – твой друг умрет.

Тодд, думаю я…

Готова ли я развязать новую войну ради него?

Готова?

– Виола? – спрашивает Симона. – Что нам делать?

[Тодд]

Я стреляю, но все вокруг так перемешалось, что мне приходится целиться очень высоко, иначе я попаду в своих же, поэтому и во врага я не попадаю. Вдруг прямо передо мной вырастает спэкл и приставляет белую палку к Ангаррад. Я размахиваюсь винтовкой, бью его по голове; он падает, но на подходе уже следующий, он хватает меня за руку, и я думаю ВИОЛА ему в лицо, он валится на спину и в ту же секунду стрела пробивает насквозь мой левый рукав – стрела, чуть-чуть не попавшая в шею, – и я хватаю поводья, чтобы развернуть Ангаррад, потому что выжить здесь нельзя, надо бежать… В солдата рядом со мной бьет белая вспышка, и мне в лицо брызжет фонтан крови, я ничего не вижу, но несусь куда-то, не разбирая дороги, и все, о чем я могу думать посреди этого Шумного кошмара, все, о чем я могу думать, видя умирающих людей и умирающих спэклов, видя их в Шуме даже с закрытыми глазами, все, о чем я могу думать, это…

Вот что такое война?

Вот что манит мужчин?

Вот что делает их мужчинами?

Когда смерть несется на тебя, грохоча и вопя с такой скоростью, что и поделать ничего нельзя…

Но тут я слышу голос мэра…

– К БОЮ! – кричит он…

Голосом и Шумом одновременно…