Нет, он не боялся. Страха не было. Он не боялся ни смерти, ни русских, ни собственной службы безопасности. Это был не страх.

Нет, он не перестал быть патриотом. Он не возлюбил вдруг Русланд, не перестал любить Фатерлянд.

Но он не хотел больше этой войны, не желал больше побед вермахту, но и не желал вермахту поражения.

Он совсем запутался в себе, жил, как призрак, делая то, что должен, без всякого желания. У него вообще не было никаких желаний. Даже информация из секретных документов, исследования его новой службы больше не волновали – всё это несло с собой такой мерзостный душок, что вызывало рвотные позывы. Одного исследования по заморозке людей живьём под открытым небом, зимой, – хватило. Чего эти… хотели добиться? Что изучить? Как мерзко! Весь этот оккультизм быстро стал вызывать тошноту. Сатанизм – вот что это было на самом деле!

И вдруг с Восточного фронта пошла информация, к которой привлекли Вильгельма. Он сразу же почувствовал, что это тот самый красный коммунист! Ничего более, только ощущение. Как струя горячего воздуха из сталеплавильной домны в вонючем, спёртом воздухе вокруг него.

Командировки на Восточный фронт даже не пришлось добиваться – его официально включили в группу.

И вот результат – он в подвале. Мёрзнет без единого проблеска благополучного исхода. Этот Медведь умудрился не только переиграть их в их же игре, но и устроить этот чудовищный взрыв, уничтоживший всю оперативную группу, все приданные части и сделавший целый район непригодным для нахождения людей.