— У тебя ничего не выйдет, — рассвирепела я, и бросилась на него с кулаками, желая ударить как можно сильнее, чтобы навсегда освободить мир от этого сумасшедшего, — Джон родится снова и спустит тебя с небес на Рену. Он вышвырнет тебя на разрушенный тобою Дарон! Это все, чем ты будешь править в этой вселенной!

— Не родится! — победно и зло сообщил Реган, — я уничтожил пещеру, и сосуд, в котором, он перерождался с Мией, так что ты, как и эта вселенная, принадлежите мне! — бросили мне в лицо и с искренней иронией ждали моей реакции.

— Что ты наделал?! — не веря своим ушам, закричала я. Душа похолодела от ужаса и осознания его слов, руки затрясло мелкой дрожью, и из глубины сердца, родился горячий, обжигающий душу огонь. Он разлился по венам словно кровь, и, собравшись в ладонях, вспыхнул ярким пламенем, и вслед за криком понесся по комнате, озаряя ее свечением в ненавистного мне убийцу. Не прошло и мгновенья как точно такое же пламя разгорелось в ладонях Регана и, нетерпеливо сорвавшись из его рук, устремилось на встречу моему. Встретившись, под пустым и безжизненным небом моей вселенной, они проникли друг в друга, и, вспыхнув яркой вспышкой, наполнившей эту комнату ярким свечением, растворились в сумраке ее холодных стен.

— Ты, стала сильнее, — спокойно заметил Реган, — но это тебе не поможет убить меня. К этому дню я очень долго стремился. Ненависть и одиночество сделали меня сильным, непобедимым! Мне не нужна всеобщая любовь, признание, я тот, кто я есть, и мне не нужны последователи, чтобы знать себе цену! Все вы, погрязли в своем тщеславии, в борьбе за мнимой иллюзией вселенской свободы! Ты поверила в нелепые сказки Джона, но его больше нет! Теперь я тот, кто поведет тебя сквозь время и покажет, какой должна быть жизнь и мир на самом деле. Все эти классы, деление, на лучших, худших и просто униженных жизнью, нелепость и по чьей-то указке, я жил в этом бреду! Я сотру все границы, освобожу этот мир от всеобщего гнета, даруя то, чего все ждут — идол, за которым они будут следовать!

Отчаянье охватило меня полностью. Не владея собой, я снова попыталась наброситься на моего тюремщика с кулаками, но он подавил и эту мою попытку наказать его, сильно оттолкнув от себя, и уронив на пол, словно мятую трепку, заставив осознать, что я бессильна перед ним, и все что мне остается это ужас, поглощающий все мое существо.

Все, что мне оставалось, это собрать всю волю в кулак и верить в лучшее, как бы страшно мне не было. Теперь, когда я не стремлюсь сбежать от него, и все, что мне дорого находится в этих стенах, я не имела права быть слабой, ради тех, кого люблю!