Когда отряд возглавил Странник, наши дела резко пошли в гору. Мужик был безумно опытный и нереально удачливый. Сейчас я знаю почему. Он действительно был нереально опытен, потому что прожил намного больше одной жизни. То, что он творил, вызвало бы самую страшную зависть у всех героев всех боевиков, вместе взятых. Войти с одним пистолетом в дом с парой десятков, вооружённых до зубов, головорезов, готовых к атаке... Дайте пару минут, и можете выносить трупы.

Мы лезли в самые отчаянные авантюры и умудрялись выходить из них живыми, в целом. С учётом опасностей, которым нас подвергал Странник, пара трупов из всего отряда казалось счастливым завершением дела. Нам хорошо платили, очень хорошо. Я считал, что оплата перекрывает риск полностью.

Но, как это всегда бывает, так считали не все. Ублюдок, который нас предал, прожил мало и очень несчастливо, но нас это не спасло. Отряд сгинул в джунглях Африки. Мне не повезло — пуля завязла в лётном шлеме, когда я пытался поднять вертолёт и унести нас оттуда. Меня старались хранить, наверное, даже больше, чем отрядного врача. Да, подготовку я имел наравне со всеми, но никто не пускал меня на передний край. Моей задачей было, услышав «вытаскивай нас отсюда», браво козырнуть, поднять вертолёт или самолёт, дать напоследок залп из всего подвесного вооружения и уносить парней в закат.

Не знаю, или пуля потеряла энергию, пробивая стекло кабины, или прошла по касательной, но вместо смерти я потерял сознание, чтобы очнуться уже в камере. Нет ничего хуже, чем ждать страшных пыток и последующей смерти. В неизбежности пыток я был уверен, мы наводили справки о местном самопровозглашённом короле. А моим спутником был Странник. Только если я был контужен, плюс получил кучу переломов и ушибов, оставаясь пристёгнутым к пилотскому креслу, Странник был жив чудом. Иначе объяснить, как он пережил падение вертушки, я не мог. И в сознании держался, наверное, только за счёт титановой воли.

— Очнулся, — бросил он, улыбнувшись окровавленными губами. — Составишь мне компанию пока? Не думаю, что протяну больше суток.

Я молчал. Тогда мной овладел страх. Я был подавлен или даже раздавлен ожиданием предстоящих пыток.

— Думаешь о том, как умереть побыстрее? — будто прочитал мои мысли Странник. — Да, у тебя всё написано на лице. Если не умеешь откусывать себе язык...

Я вновь ничего не ответил, но и в этот раз моё выражение лица всё ему рассказало.

— Не умеешь, — констатировал Странник. — Жаль. Был бы я не настолько измочален — мы бы выбрались. Но, видимо, не судьба.