Анисимов оживленно обсуждал со своими коллегами научные проблемы, а мы с Генри Смитом чуть поотстали. Я вспоминаю каждое его слово, чтобы сопоставить со всем последующим.
– Всю жизнь мечтал о романтике! – вздыхая, говорил он. – Не могу вам передать, с каким волнением войду в ваше подземное царство, принося на его алтарь очень многое.
– Вот как?
– Ну конечно! Вам этого не понять! Но я выкурил последнюю сигарету на лайнере! Ведь на входе в вашу «ледяную преисподнюю» я не прочитаю надписи «Оставь надежду навсегда»?
– Напротив. Мы назвали свой город Городом Надежды. Но надпись «Но смокинг» прочтете.
– Зачем такие строгости? И сухой закон вдобавок? Право, не стоит делать столь суровым наше сияющее грядущее.
– О нет, это еще «не будущее», это лишь попытка представить себе его модель, вероятно несовершенная.
– Совершенен только господь бог в небесах. Но даже там допускается воскурение, когда ангелы воздают ему хвалу.
Американец возвел глаза к небу.
– В нашем подледном городе недопустимо никакое загрязнение воздуха и никакая трата кислорода на горение. Поэтому мы и идем пешком, а не едем на автомобиле. Электромобили перевозят грузы и доставят ваш багаж ночью. Днем все дороги только для пешеходов.
– Я автомобилист, но я восхищаюсь вашими порядками. Дышать на улицах Нью-Йорка трудновато, это верно! Мне приятно написать об энтузиастах, предвосхищающих будущее. Ах, если бы я мог победить в себе вчерашний день!..
– Что вы имеете в виду?
– Привычку к мясу! Боюсь подумать о ваших кушаньях и запасся консервами.
– Ну это вы зря! Я постараюсь переубедить вас на «пире надежды», который устрою в честь наших гостей.
– Пир, это когда много кушают и пьют? Но я ведь выпил на лайнере свою последнюю рюмку.
– Вы оцените и наши напитки.
– О'кэй, мэм! С вами хоть в ад!.. Где, правда, черти, вороша угли под сковородками, не курят. О'кэй?
Я рассмеялась.
Мы вошли в Грот.
Генри Смит с подчеркнутым восторгом озирал наше «подземное царство». И даже я смотрела вокруг, словно видя все впервые. И комок подкатил у меня к горлу. Честное слово!