– А то! Я рапорт наверх отправлял по этому поводу. Так что этот немец делает?

– Говорю же, он отвечает за чистоту расы. Своих эсэсовцев они уже проверили, вот на люфтваффе перешли. Это подчиненный доктора Штайнигера.

– Зачем им эта чушь?

– Ну не скажи! Тут такая хитрая политика. Неарийцам и оклад поменьше, и почета тоже. Неарийцы должны подчиняться арийцам.

– Бред.

– А то. Вермахт еще держится, а вот СС уже бродит… Ладно, ты сам его допроси, тебе интереснее будет, а я за связистов возьмусь. Нужно до темноты уложиться… Кстати, этот майорчик участвовал в экспериментах над польскими военнопленными в сороковом. Не то чтобы мне их было жалко, но этот случай надо задокументировать и осветить. Привлеки Руссова, он в этом деле спец, красиво рапорты составляет. Да и с формулировками поможет.

– Ага. Так, бойцы, ведите этого хлюпика за мной.

Пока одни бойцы уводили тучного майора, продолжавшего всхлипывать над сломанным пальцем, другие привели фельдфебеля со знаками различия связиста. Я помнил, как себя вели наши первые пленные. Словно не они, а мы у них в плену. Держались самоуверенно, шутили, похлопывали конвоиров по плечу. Но не эти – они уже поняли, что ничего хорошего их не ждет, и были более… покладистыми, что ли?

– Представьтесь! – велел я. Стоявший рядом младший сержант тут же перевел.

– Оберфельдфебель Фриц Гарт. Старший унтер-офицер подразделения связи.

– Кто командует взводом связи?

– Лейтенант Маклин, он погиб при нападении на нашу часть.

– Хорошо. Расскажите все о машине с антеннами, способах шифрования и передачи сообщений…

Гарт не сразу стал говорливым, но мы быстро его уломали: два здоровенных бойца – специально выбирал покрупнее в батарее Сазанова – помесили его пудовыми кулаками. Причем не без удовольствия. Если я пальцем пошевелю, так они этого немца порвут. Многие помнили изнасилованных девчат-сестричек и штабеля красноармейцев, сложенные у моста диверсантами в советской форме. Про деревушку и карателей уж и говорить не стоит. Я помнил, как бойцы и матросы выносили изнасилованных девчат из избы, где гуляли офицеры батальона. Как помогали нашим медсестрам успокаивать их. У каждого к немцам был свой счет.

Через полчаса, когда связиста увели и мы допросили второго, в звании ефрейтора, я в волнении вскочил и стал нарезать круги вокруг стола. Полученная информация подтвердилась, и это меняло все мои планы.

Приказав увести ефрейтора, я направился к радиомашине, где вскрыл сейф обнаруженными в ящике стола ключами, и вынул продолговатый предмет, похожий на чехол для пишущей машинки.