В анналы истории уже вошли многие глупые замечания наподобие «Да тут ничего опасного» или «Индейцы? Какие индейцы?», и Доггер пополнил этот список своим любимым – тем, которое невероятно увеличивает продажи энциклопедий и полисов страхования жизни.

– Ну что ж, – произнес Доггер, – входите, наверное.

Никто бы не смог так загримироваться под Эрдана. Его кожаную безрукавку будто вытащили из компостной кучи. Ногти синюшные, ладони мозолистые, на груди – вязь шрамов. Какая-то тварь с пастью размером с кресло когда-то попыталась погрызть ему руку, но вкус ей наверняка не понравился.

«На самом деле, – подумал Доггер, – так я экстернализирую свои фантазии. Или вообще еще не проснулся. Главное – вести себя естественно, будто ничего не случилось».

– Так-так, – протянул он.

Эрдан пригнулся и вошел в комнату, которую Доггер предпочитал называть своим кабинетом (на деле она представляла собой обычную гостиную, но с текстовым процессором на столе), и уселся в кресло. Пружины жалобно взвизгнули.

А потом он с ожиданием посмотрел на Доггера.

«Разумеется, – сказал себе Доггер, – это может быть обычный маньяк-убийца».

– Последнюю награду? – слабо проговорил он.

Эрдан кивнул.

– М-м. А в какой именно форме?

Эрдан пожал плечами. Некоторым мускулам пришлось потесниться, чтобы громадные плечи приподнялись и опустились.

– Говорят, – прогудел он, – что павшие в битве будут вечно пировать и пить в твоих чертогах.

– Ох, – выдохнул застывший в дверном проеме Доггер. – В моих чертогах?

Эрдан снова кивнул. Доггер огляделся. С учетом телефона и вешалки в квартире уже было тесновато. Особо не попируешь.

– А, м-м, – замялся он, – а «вечно» – это насколько долго?

– Покуда звезды не умрут и Великие Льды не скуют землю, – ответил Эрдан.

– Ага. Примерно так я и думал.