– А сам в самолетах ни бум-бум, – вставляет Вадим.

– Не важно. Главное, намерения-то у него – благие…

– Ага! А благими намерениями, знаешь, что вымощено?

– Знаю.

– Да чепуха это все… – брезгливо морщится Вадик. – Думаешь, он Александру Благословенному помочь хочет, хотя бы и понарошку? Или там исполнить священный долг перед виртуальным Отечеством? Он состояться хочет как личность! Здесь-то, в реале, у него ни фига не выходит… И не выйдет!

Единым махом он допивает пиво, и банка преображается: программа отработала – в руке теперь прежняя тара из-под слабоалкогольной продукции. Вадим приподнимается, выбрасывает улику в урну.

– По правде говоря, – озабоченно признается он, снова присаживаясь рядом, – меня беспокоит другое. Язык…

– В смысле?

– Ну вот смотри… – начинает он – и вдруг умолкает.

– Куда смотреть?

– А вон туда… – И Вадик кивает на приближающуюся к нашей скамейке молодую пару.

Идут в обнимку. Она крутит головой направо-налево, а он ей на что-то указывает свободной рукой. Такое впечатление, будто девушка впервые попала в некий музей, а юноша демонстрирует экспонаты.

– Тише! – предостерегает меня Вадим. – Слушай…

Я вслушиваюсь. Пара проходит мимо.

– Гля!.. – сыплются незрелые юношеские междометия. – Во!.. А?.. Нифигассе?..

Вид у девушки малость оторопелый.

– Вот и все, что требуется сейчас от языка, – выждав минуту, печально подытоживает Вадим.

– Позволь… Что это было? – спрашиваю я, глядя вслед странной парочке.

– Банку выброси, – советует он.

– А?.. – Смотрю на опустевшую и, стало быть, демаскированную банку. Да, лучше от нее избавиться, что я и делаю. – Ну так… все-таки?